– А вы не могли бы сказать мне, кто был этот частник?

– К сожалению, нет. И не потому, что не хочу или не могу, а потому, что обладатель картин был инкогнито, в маске. Ни имени, ни фамилии. Меня привезли куда-то с завязанными глазами, попросили оценить полотна, получили заключения и проводили тем же порядком. Я даже не знаю, где я был.

– Почему такая таинственность?

– Вы меня спрашиваете, милая девушка? – Эксперт задергал бровями. – Я сам хотел бы знать ответ на этот вопрос.

– Странно. Все странно.

– Я склонен согласиться с вами, милая девушка. Даже очень странно, – подтвердил эксперт.

– А других картин Хаюрдо, кроме тех двух, вы не видели?

– Нет. Не посчастливилось больше.

Такой ответ озадачил девушку. И она посмотрела на Омирта настороженно:

– И на выставке не были?

– На чьей, прошу прощения? – теперь уже озадачился эксперт.

– Ну как на чьей? – повысила она голос. – Неделю назад в нашем городе в Выставочном зале проходила демонстрация картин Хаюрдо.

– Вы шутите? – бархатность голоса на мгновение пропала. – Не слышал!

– Ну как же? – все тем же повышенным тоном повторила Лилия и прошлась по гостиной. При этом обратила внимание, как цепко эксперт следил за нею. – Была реклама.

– Не видел! – с непонятной жесткостью заявил он.

– Как могли вы такое проворонить? – изумление было на лице и в голосе Лилии. – Это же отчасти по вашему профилю. Целую неделю демонстрировались картины, а вы ничего не знаете!

– Немыслимо. Не может быть! – вскинул он руки выше головы, как будто сдавался. – И много их было?

– Целый зал.

– Невероятно! – Он замер на миг и затем бурно выдал: – Вы, конечно, шутите, милая девушка!

– Нисколько! – отвергла она, убежденная в том, что это он пытается выставить ее дурой. – Почему невероятно?

– Потому что подобное стало бы мировой сенсацией! – Омирт оживленно затоптался в дверях. – Картины почти трехсотлетней давности российского художника. Это вам не фунт изюма!

– Не только трехсотлетней давности, – добавила девушка решительно.

– Что значит «не только»? – Дверной проем для него стал узким, Омирт оттолкнулся плечом от косяка и подался вперед. Взгляд словно ошалел от ожидания чего-то немыслимого, а возможно, оттого что он пропустил, проворонил выставку.

– Были и свежие. – Лилия пристально смотрела на него и начинала уже сомневаться, что со стороны эксперта была игра. Походило на то, что Омирт действительно произносил вслух мысли, которые в эти мгновения были в его голове. Она стиснула скулы. Мозг пронзило: если все-таки он хочет выставить ее дурочкой – ничего у него не получится! Она не идиотка, чтобы не раскусить это пушистое нечто.

– Вы сумасшедшая? – передернулся он, как от пощечины после ее слов. – А может, я трогаюсь умом, что слушаю вас?

– Но художник-то был? – в глазах у девушки повис вопрос.

– Я абсолютно уверен! – словно застолбил Омирт.

– Говорят, он до сих пор жив и пишет картины, – следила за его реакцией Лилия. – Вы только что оценивали такую. Она была написана во время этой выставки.

– Тогда мы оба с вами сумасшедшие. – Эксперт отступил за порог гостиной. – Вы видели художника?

– Нет. Но я видела там картину с его портретом в полный рост.

– Кому же вы тогда позировали?

– Никому.

– Как так? Тогда с кого написана эта картина?

– Утверждает, что с меня.

– Кто утверждает? – Эксперт напрягся и затаил дыхание.

– Тот, кто подарил ее мне.

– А кто вам ее подарил?

– Некорректный вопрос.

Эксперт поежился, смялся весь, уменьшился:

– Вы меня окончательно запутали, милая девушка. Вы или великая фантазерка, или, позвольте, великая обманщица.

– Но я ничего не выдумываю! – строптиво вскинула голову Лилия, а на ум пришло, что сейчас перед экспертом она оправдывается точно так же, как перед нею недавно оправдывался Михаил.