– Не слишком ли длинная жизнь для человека? – По лицу чиркнула насмешка.

– Можно очень долго жить в разных субстанциях. Формы жизни многогранны. Разумеется, непросто быть исключением из правил. Это не каждому по плечу. Но ведь и талант не каждому дается. А гениальность – тем паче. – Михаил провел взглядом по картинам в салоне, как будто хотел сказать, что написаны все они талантливыми людьми, но не такими, как Хаюрдо.

– Ты уже заговорил о гениальности? – Лилия поняла его намек.

– Я отдаю ей должное. – Михаил пальцами коснулся рамы, в которой был холст с портретом Лилии.

– Пока я вижу только высокую цену под этим полотном! – горячилась девушка, но в результате сбавила тон. – Такие дорогие подарки мне никогда не делали.

– Когда-нибудь все происходит впервые. Я рад, что оказался первым среди многих.

– Я бы не сказала, что многих, – с очевидной грустью вздохнула она. – Однако такой дорогой подарок обязывает. Чтобы не оставаться в долгу, – она в раздумье на минуту остановила дыхание, – в ответ приглашаю тебя к себе на чашку чая. Извини, кофе не предлагаю, потому что не люблю его, а посему не имею у себя в доме такого продукта.

– Я принимаю приглашение, – без заминки отозвался Михаил. – Хочу сразу успокоить: к кофе я равнодушен. Чай мне нравится больше.

– И хорошо, – улыбнулась Лилия и повернула лицо к картине. Взглядом пробежала по ней, пальцами дотронулась до рамы точно так же, как недавно сделал Михаил. – Теперь осталось лишь доставить ее до места.

Ответить Михаил не успел. Дверь отворилась, и в щель просунулась лохматая голова. Скрипучий голос продребезжал:

– Кто заказывал грузовое такси?

– Входите, – пригласил Михаил.

Вошли два парня. Оба косматые, щуплые, в цветных комбинезонах. Первый с узкими губами, второй с очень высоким лбом. За ними в дверь проскользнула продавец, протягивая свернутый чехол для картины:

– На. – Сунула в руки парню с узкими губами.

Тот с напарником развернул чехол, и они начали надевать его на картину. Продавец суматошилась вокруг них, то и дело требуя аккуратности и подсказывая, как правильно делать. Лишь после того, как полотно было упаковано и грузчики подняли картину на руки, девушка выскользнула обратно за дверь. Михаил и Лилия двинулись следом. Проследив за погрузкой картины в автолайн, он посадил девушку в свою машину, и Лилия назвала адрес. Автолайн ехал по пятам.

Картину внесли в прихожую. Прислонили к стене. Грузчики замерли в дверях в ожидании, когда с ними произведут расчет. Но Михаил как будто не замечал этого. Прошелся по квартире. В комнатах просторно, мебели немного. Коврики на полах. Ничего лишнего, все самое необходимое. Люстры под потолком, бра и по паре небольших картин на стенах. Михаил присматривался к ним, не издавал ни звука, на лице – никаких эмоций. Спокойствие и серьезность. Лилии даже пришло в голову, что улыбка для него сейчас – это немалый труд. Впрочем, никаких выводов для себя она не делала. Хотя ей не очень понравилось, что Михаил, не успев появиться в квартире, стал бесцеремонно осматривать ее, как будто по содержимому квартиры оценивал хозяйку. Так бывало в старину: когда оценивали лошадь, то прежде всего смотрели на ее зубы. Девушку начинало нервировать. Но она гасила в себе раздражение, терпеливо ждала, чем закончится обход. Прихожую Михаил осмотрел так же внимательно, как комнаты. Собственно, смотреть в ней было не на что: вешалка для одежды, ящик для обуви, зеркало с тумбой и голые стены вокруг. Затем остановился возле упакованной картины:

– Стало быть, здесь ты живешь?

– Живу. – Она не уловила в его словах усмешки или намека на нее. – Тебе что-то не нравится? – справилась сдержанно.