– М-да-а, – протянула девушка, осматривая залитый пол вокруг и поправляя съехавший на затылок чепчик. – И кто убирать будет?

– Мэри, я сейчас разозлюсь, – леди поторапливала уйти неугомонную служанку.

– Ну и сидите тут! – язвительно произнесла та, ударив ладонью по фартуку. – Будете вставать – не торопитесь, иначе голову проломите!

Дерзко развернулась и вышла вон, захлопнув за собой дверь.

– М-м, – застонала леди, приложив руку ко лбу. – Сумасбродная девчонка… Из-за неё голова разболелась.

Женщина схватилась за край ванны и попыталась подняться, но ноги… Её тонкие, костлявые ноги не послушались. Она нажала указательным пальцем на икроножную мышцу и ничего не почувствовала. Провела пальцем, нажимая сильнее на кожу от колена до бедра. Опять ничего. Слегка ущипнула себя за ягодицу.

– О, Господи! – выкрикнула Ди, не ощутив прикосновений.

Нижнюю часть тела как будто парализовало.

– Что со мной? – крепко вцепившись за края ванны, леди покрутила торсом. – Ничего не понимаю.

Ноги лежали на дне чугунной посудины, как две дубовые ветки у камина – неподвижно. Попробовав пошевелить пальцами, женщина начала с усилием мять конечности. Не похоже, чтобы они онемели. Чувствительность пропала напрочь. Ноги казались мёртвыми под мыльной водой, сухими и посиневшими.

– Доктор! – не помня себя, завопила хозяйка. – Позовите доктора!

Сердце заколотилось от внезапно наступившего волнения. В голове посеялся страх остаться в инвалидном кресле до конца жизни. Быть немощной для Ди звучало, как приговор. Это значит быть неподвластной самой себе. Это значит безоговорочно зависеть от посторонней помощи: ждать, пока тебя покормят, вытрут рот от остатков каши, помоют… Б-р-р, ужас! Это невообразимый ужас – лежать в постели целыми днями и медленно умирать, загнивая заживо.

– Доктор! Сэр… – леди кричала так истошно, что сорвала голос. – Помогите-е, – шептала последние слова глухим, осипшим голосом, опускаясь спиной на холодную стенку.

Трагичность ситуации сковала Ди по рукам и… ноги и так уже были «мертвы», торс же ещё сопротивлялся под воздействием мозговых импульсов. Подёргиваясь от эпилептических конвульсий, она закрыла глаза и отключилась, словно провалилась в глубокий сон.

– Таблетки? Какие? Где? – из спальни донёсся голос служанки. – Не знаю, не видела.

– Вы уверены, что она их не принимала? – а вот и доктор, тут как тут.

– Послушайте, я не могла находиться с ней двадцать четыре на семь, – судя по звуку, по полу протащили стул. – У меня дел по горло, а тут ещё эта старушонка.

– А если кто узнает? – взволнованный мужской голос переживал за какую-то тайну.

– Да кому это надо? – Мэри явно было плевать на пожилую женщину.

Голоса за дверью рассеялись, как лёгкая дымка над прудом. Звонкая тишина пробила стены ванной, и Ди показалось, что она стала тугой на ухо. Ни единого звука в комнате, в ванной, в коридоре и на улице. Словно всё живое вымерло в один миг, и Ди осталась одна, прикованная к холодной, чугунной коробке, наполненной уже остывшей водой с мыльными разводами. Временное затишье нарушил громкий отдалённый хлопок, и леди выгнула спину. Через мгновение её тело приняло привычную позу, а руки самовольно легли вдоль тела, погрузившись в прохладную жидкость.

– Ну и хлопот с этой бабкой, – мимо ушей пронёсся чужой незнакомый голос.

– А что делать? – кто-то задал вопрос и громко хлопнул дверью в спальне.

– Я бы на их месте даже не заморачивался, – чужак был где-то рядом. Гремел посудой и двигал стулья. – Ох, как бы я хотел оказаться рядом с ней… Она такая красивая, богатая, умная. Жаль, что таких, как я, не замечают.