К тому времени там уже собралась толпа – восемь или девять мужчин в защитных касках и джинсах, ботинках с металлическими носами и с инструментами на поясе, но крик перекрыл все. Это был высокий, стонущий звериный рев, но Билли не видел, откуда он исходил. Мужчины в толпе ругались и лихорадочно с чем-то возились. Он слышал крики, ругательства и то, как кто-то из них, задыхаясь, стонал от боли.

От этого звука волосы вставали дыбом. Казалось, что кошку прибили к доске и вспарывали ей брюхо. Это был звук из детских кошмаров.

– Тяните, бога ради. Тяните двери. Двери!

Все натужно закряхтели, а затем раздался вздох облегчения. Из лифта спиной вперед выпала толпа людей. Билли краем глаза заметил, как в красной мешанине зияет что-то белое.

Человек больше не кричал. Он хныкал, выгибал спину и бился головой о пол. Трое строителей прижали его к земле, а четвертый зажал руками его…

Билли подумал, что его сейчас стошнит. Он отвернулся, но уже успел все увидеть. Это был обрубок человеческой руки: она заканчивалась в середине предплечья, чуть ниже локтя. То белое, что увидел Билли, оказалось костью, торчащей из рваной плоти. Края раны были неровные и выглядели ужасно. За тот короткий миг, что Билли смотрел на пострадавшего, он успел увидеть аккуратный надрез в нескольких сантиметрах от того места, где начинался обрубок, а также рваные лоскуты кожи: из раны текла кровь, заливавшая отполированный бетонный пол.

Билли медленно попятился из фойе туда, где начиналось крыло особняка. Мужчины все еще кричали и шумели: одни наклонились к пострадавшему, другие разбежались в разные стороны. Билли увидел среди них смертельно бледного Шона, его голос дребезжал.

– Еще один, – произнес кто-то позади Билли.

Если бы Билли не был так шокирован увиденным, он бы вскрикнул, но вместо этого он повернулся и посмотрел на человека, стоявшего рядом. Это был невысокий мужчина около сорока лет в джинсах и футболке с логотипом рок-группы AC/DC, белой каске и коричневых ботинках с металлическими носами. Билли даже удивило, что мужчина не зажимал в зубах сигарету. Ну конечно же, они ведь находятся в помещении.

– Еще один?

– Ага. Еще один.

Билли не мог понять, что это за акцент. Мужчина вроде похож на латиноса. Или индейца? Может, какой-нибудь метис? Он говорил с тем странным неуловимым акцентом, который у Билли всегда ассоциировался с Канадой.

– В каком смысле? – спросил Билли.

– В этом месте крови больше, чем стали, – ответил мужчина. – Семь смертей во время строительства: четверо, конечно, погибли за раз, но все же в общей сложности не стало семерых душ. И это еще не считая тех, кого покалечило. Неспроста Игл помимо компенсации приплачивает сверху. И неспроста ему пришлось привезти столько рабочих из других городов. Мы все знаем историю этого места: ее сложно игнорировать. Думаешь, то, что ты сейчас увидел, – жуткое зрелище? – он помотал головой. – Это еще ничего. Если бы мне не нужно было платить алименты, я бы уже давно собрал манатки и свалил отсюда. Работать здесь – все равно, что сидеть в желудке у монстра, – сказал он, а затем повернулся и исчез в коридоре, ведущем в крыло здания, завернув за угол прежде, чем Билли успел вымолвить хоть слово.

Он наблюдал за тем, как прибежали двое мужчин с носилками. Кто-то уже тащил аптечку первой помощи, а человека, сжимающего обрубок, заменил наспех наложенный жгут. Товарищи положили пострадавшего на носилки и вынесли его через входную дверь. Шон последовал за ними.

Внезапно в здании стало так тихо, что Билли показалось, будто он остался совсем один. Он видел, как снаружи аккуратно спускают носилки с лестницы и как рабочие толпятся на газоне, наблюдая за происходящим. Но, насколько Билли было известно, внутри особняка кроме него никого не было. Солнечный свет проникал сквозь окна в передней части фойе и освещал лужицу крови на полу у лифта, где лежал пострадавший. Он взглянул на лифт. Стеклянные двери словно окропил кровавый дождь. На полу внутри лифта он увидел окровавленный кусок плоти…