— Дело в том, что работать с тобой я не имею морального права — мой профессиональный взгляд будет искажен нашими прошлыми отношениями, это сделает терапию неэффективной. Мало того, я могу тебе навредить, — выдаю быстро, пока голос не начал дрожать.

Очень сложно сдерживать эмоции.

— Брось, Лиз, у всего есть срок давности. Давай оставим обиды прошлому и двинемся дальше, начнем снова общаться. Мы взрослые люди, все можем обсудить, проговорить.

Выдвигая это безбашенное предложение, Доронин подходит ближе. Я хочу его оттолкнуть, выгнать и запереть дверь на замок, но отдаю себе отчет в том, как глупо это будет выглядеть.

— В смысле снова общаться? Зачем? О каких обидах речь? Я ни о чем таком не говорила! — защищаюсь как могу.

— Так давай поговорим. Хочешь?

Макс стоит в метре от меня. Смотрит участливо и окутывает своей мощной энергетикой. Он стал взрослее, она сильнее. Я теряюсь под таким напором. Ничего не понимаю! Кто тут к кому на терапию пришел?

— Говорить совершенно не о чем, между нами давно ничего нет. С моей стороны точно. И я в порядке! — выпаливаю слишком эмоционально.

Доронин улыбается, снимает куртку и бросает ее на стул:

— Тогда займемся мной, потому что я не в порядке. Твой администратор выслала мне файл с анкетой, но у меня не было времени ее заполнить — весь день за рулем. Давай я быстренько отвечу, и начнем. Сколько тут вопросов? — он открывает файл в телефоне и выкатывает глаза. — Сколько? Сто восемь? Мне точно не нужен юрист при заполнении этого? — усмехается, проматывая пальцем анкету. — Тебе обязательно знать, как я переношу голод?

Ответ на этот вопрос я и так знаю. Когда Доронин голоден, его лучше не трогать. Я много чего о нем помню, как бы не старалась забыть.

— У меня есть распечатанная на бумаге!

Бросаюсь к подоконнику и зачем-то хватаю листочки анкеты.

Макс подходит и легонько задевает меня плечом. Я быстро отстраняюсь, но успеваю почувствовать его тепло – секундного касания достаточно. Его тело все такое же жаркое, даже через одежду. Я отлично помню, какое оно, никакая терапия не в состоянии стереть тактильную память, и гипнозу это не под силу.

Это все лишь касание плечами, а у меня флешбэки один за другим.

Катастрофа.

— Макс, я правда не смогу с тобой работать. Это неэтично и непрофессионально. Так не делается, в психологии есть правила, — пытаюсь вразумить упертого клиента.

— Кто их придумал, для кого? Ты же хочешь стать успешным психологом, Лиза? Забей на чьи-то ограничения и сосредоточься на результате. Поработав со мной, ты сделаешь себе имя. Я помогу. Напишу о тебе пост на своей странице, упомяну в интервью. Скажу, что мой успех — во многом твоя заслуга, что твой метод крутой, реально стимулирует личностный рост. У тебя отбоя от клиентов не будет, со всего мира полетят! Ценник поднимешь, студию снимешь в пентхаусе, выйдешь на другой уровень.

— Звучит заманчиво, но все не так просто. Не знаю… Я не уверена, что это хорошая идея…

У меня нет внятных контраргументов, в голове каша. Предложение Доронина подкупает, но я не понимаю его мотивов и не доверяю ему. Я любила его, как любят в жизни только раз, но он меня обманул. Подобного не повторится никогда — мои чувства к этому человеку давно похоронены в глубинах подсознания, но подписаться на десять полуторачасовых встреч с ним наедине мне боязно.

— Чего ты боишься? — заглядывает Макс мне в глаза.

— С чего ты взял, что я боюсь? – щетинюсь, отводя взгляд.

— Ты дрожишь, Лиза.

Вот черт! Я действительно дрожу. Моя реакция на его близость совсем не такая, какой должна быть спустя годы работы над собой.