Нина – его ровесница и подруга, красивая блондинка.

Хмурый дождливый день за окном. Нина входит из кухни в комнату, Николай сидит за письменный стол, у компьютера.

НИНА:

Так и расстанемся навсегда, молча?

НИКОЛАЙ:

Всё ведь уже решено… Ты решила, не я. И всё уже говорено-переговорено…

(Нина включает проигрыватель (Жан Татлян негромко поёт «… осенний свет, к чему слова…»), подходит к Николаю).

НИНА:

Нет, не всё… Двенадцать лет, ещё со школы… Ты, князь, хоть знаешь, что я от тебя два аборта сделала?… Пять лет назад, и недавно, в мае…

НИКОЛАЙ (встаёт, разворачивается к ней):

Нет, ты раньше не говорила… Но Нина, ведь я предлагал тебе руку и сердце… И не раз… И любовь была… Раньше…

НИНА (повторяет слова песни):

«а нам оставила седую грусть…»… Какой «замуж», Царёв! Тебе почти тридцать, а ты до сих пор младший научный, Пятнадцать тысяч в месяц… Ну да, ещё десять подрабатываешь репетиторством – но это же мало для семьи, это выживание, а не жизнь! Всё, что у тебя есть, и квартира, и мебель эта старая – всё от деда и от родителей твоих покойных… Вспомни, когда мы последний раз в хорошем ресторане были? Твои подарки… стыдно подругам показывать… Бижутерия… Одноклассники наши – многие уже миллионеры…

НИКОЛАЙ:

Нина, Нина… Это я уже слышал, и не раз. Ну… я ведь пишу кандидатскую, защищусь через пару лет…

НИНА:

Вот-вот. У тебя в голове только работа, только Царская семья… Ты уже четыре года пишешь,и конца не видно… А закончишь, защитишься – ну, прибавят тебе три-четыре тысячи..

НИКОЛАЙ:

И это я слышал от тебя… Нина, не надо вновь начинать.... Но аборты?.. Если бы ты любила меня… Давно разлюбила?

НИНА:

Недавно. После твоей майской поездки в Москву, на Болотную эту проклятую… Поняла, что ты обо мне совсем не думаешь, и что двенадцать лет с тобой… псу под хвост!… А может и раньше я тебя разлюбила. После гибели родителей твоих – скорее жалела. И тебя, и деда твоего. И после его смерти – снова жалость к тебе… Всё, хватит! Надо о себе позаботиться, о своей жизни.

НИКОЛАЙ (задумчиво):

Но ты ведь так интересовалась всегда моей работой… Как любящая женщина, и как друг…

НИНА:

Царёв! Да, интересно было, да и до сих пор интересно. Но как ты не понимаешь, что перспектив у этой твоей темы теперь нет. Уже года три как нет – как нашли останки Алексея и Анастасии… Всё, все погибли. Генетики подтвердили – это они. Следствие закрыто. Забудьте… Анна Андерсон – самозванка. Точка.

Николай хочет что-то возразить. Нина отмахивается от него, продолжает:

НИНА:

Вот только не надо мне вновь рассказывать о других генетических экспертизах, о семье купца Филатова, и «дрр и прр». Хватит! Я устала… Последние годы я просто жалела тебя…

Николай вновь хочет что-то возразить, но звонит домашний телефон. Николай берёт трубку: «Да, Вениамин Алексеевич… Заседание кафедры? Что? Сокращают финансирование темы? Да, подготовлюсь, конечно». Кладёт трубку

НИНА:

Можешь не объяснять. Я поняла. Что я тебе и сказала только что. Но главное не в этом. А в том, что я тебя не люблю. И жалко теперь у другой пчёлки ищи. Найдёшь другую дуру. Не сомневаюсь, князь.

НИКОЛАЙ:

Нина… По честному если… Я ведь тебя в последние годы тоже скорее жалел, чем любил… Такая красавица – пропадёшь ты среди «нового дворянства». Я ведь знаю, кто под тебя клинья подбивает, из этих «новых дворян» прокремлёвских…

НИНАа (сначала застыв от изумления, потом возмущённо, в гневе):

Что? Ты! Меня? Жалеешь?! Ну и дурак же ты, Коля!

Подходит к нему, с размаха наносит пощёчину. Николай садится, держась за скулу:

НИКОЛАЙ:

Однако… Тяжёлая у тебя ручка… Не знал.

НИНА (одевая летний плащ, открывая дверь из квартиры):