Алабай попросил меня зайти к нему в кабинет. Когда я зашла, он был смущен. Поняла, что тема разговора какая-то деликатная. Сказал, что читал мой пост про следствие. Но большего сказать не решился, перевел разговор на рабочую тему. А мне приятно знать, что за моими постами в соцсетях наблюдают. Хотя ни разу не видела ни лайков, ни комментариев и не могла догадаться, что Алабай читает мои публикации.

Посовещавшись и обсудив со Шпицей недавно произошедший инцидент с Далматиной, решили, что нужно больше внимания уделять дисциплине и исполнительности следователей. Вчера вечером поставила Далматине задачу прийти на работу к восьми пятнадцати. Я пришла на работу раньше. Далматины ещё не было. Шпица ухмыльнулась, сказала:

– Не надейся. Так рано Далматина не придёт.

Я ответила:

– Посмотрим.

В восемь шестнадцать позвонила Далматине узнать, где она. Оказалось, что я пропустила момент прихода её на работу, и она сидит в своем кабинете. Пунктуальная. Шпица промолчала. Далматина принесла уголовное дело – поставленные мной с вечера задачи она выполнила. Что является хорошим признаком. С этим можно работать.

Заметила, что опыт руководителя выработал во мне определенные алгоритмы поведения. К примеру, приходит опер посоветоваться по материалу. Я вижу, что экспертиза вовремя не назначена. И задаю шаблонный вопрос:

– Почему экспертиза вовремя не назначена?

Следом от опера следует тирада из причин:

– Меня загрузили другой работой. Вообще это не мой материал, мне его дали только недавно. И я не знал, что нужно назначать экспертизу. Мне никто не подсказал.

Я в это время не особо вслушиваюсь в объяснения. Молча жду паузы, чтобы продолжить.

– Так неправильно. Получив материал, первое, что нужно выяснить – требуется ли назначение исследований или экспертиз. Чтобы организовать работу других людей. И если свою работу можно доделать потом, во внерабочее время, то, не назначив вовремя экспертизу, поторопить других людей не получится.

Вижу, как опер напрягается, слушая мои вопросы—почемучки. Нужно ещё добавить к моей речи воспитательную часть: «А если вы ещё раз вовремя не сделаете то и то, тогда…» Беседу с операми и подчинёнными нужно строить как норму Уголовного кодекса – гипотеза, диспозиция, санкция. Вопрос – почему не сделал вовремя, доводы – зачем и как нужно делать правильно, и какая наступит кара – если повторится нарушение.

Сегодня остальные следователи стали понемногу со мной общаться. Например, Шелти. С ней мы работали вместе ещё будучи дознавателями. Потом она перевелась в следователи, а я перевелась во Владивостокское линейное управление. Близко мы не общались, но она часто поздравляла меня с праздниками по телефону. На работе же общение было без личных вопросов и разговоров, только служебные темы. А сегодня начала ко мне обращаться с вопросами организационного характера. Конечно, это связано и с отсутствием Шпицы. Но, тем не менее.

Ещё сегодня организовала замену замка на двери в нашем с Акитой кабинете. Замок давно сломан, дверь закрывается с трудом. Никто другой не заморачивался его заменой. А я вижу проблему и решаю её. Либо вижу возможность улучшить условия работы подчинённых – придумываю, как это можно сделать. Также было и во время службы в дознании. Я организовала установку табличек на кабинетах сотрудников дознания. Инициировала организацию проверки на судимость в нашем отделе. Установку междугороднего факса в здании дознания, чтобы дознаватели не тратили время на походы туда—обратно от своего здания в головное. Для меня приятно улучшать работу в мелочах. И делаю я это, не тогда, когда кто-то просит, а когда вижу, что могу сделать. При этом, прямой выгоды именно мне от таких дел нет. Никто не видит моей работы в этом, прямо мне никто не скажет слов благодарности. И даже никто не ассоциирует результаты таких маленьких дел со мной.