Мне дали почитать материалы служебной проверки. Как это в полиции часто встречается – служебная проверка хоть и назначена, но ее результат уже предрешён. И мне нужно написать объяснение, которое не будет противоречить всем собранным материалам. Абсурд, я понимаю. Можно было бы и без служебной проверки объявлять взыскания только по умозаключению начальника. Только сами материалы служебной проверки собирают для видимости, что проводили проверку и установили какие-то факты проступков. Нельзя же опираться только лишь на решение начальника, нужно видимость соблюдать. Но не в этом суть. Суть в другом.

Когда читала материалы и заключение служебной проверки, увидела, что она проведена с уклоном на то, что все молодцы, одна я во всем виновата. То есть, пока меня не было на службе, на меня всех собак повесили и теперь ставят перед фактом. Даже объяснения дознавателей вложили, которые делают выводы, что я, как руководитель, не контролировала их, и всю ответственность за их бездействие переложили на меня. Очень подозрительным мне показался сам текст объяснений дознавателей. Я уже столько уголовных дел проверила, что узнаю печатный слог каждого сотрудника. И этот слог не характерен для этих дознавателей. Узнаю в нём почерк Боксы. Ещё подозрительнее кажется наличие объяснений от вновь назначенного стажера, Жучки, которая рассуждает о роли руководителя в её работе. И идентичное объяснение от дознавателя Чихуа, по которой я сама не так давно проводила служебную проверку за то, что она допустила грубую волокиту по нескольким делам в её производстве. Вообще, в отделе дознания нас два руководителя – я и заместитель, но в служебной проверке роль и ответственность заместителя вообще опущена. Может, сама Бокса и печатала эту служебную проверку? По закону так нельзя. Но о каком законе мы говорим, когда вопрос касается самих сотрудников полиции? За душу это меня не зацепило. Я смогла осознать волну поднимающегося негатива, вовремя принять ситуацию и привести своё восприятие в равновесие. А это самый важный момент. Я просто ощутила себя, как тот богатырь перед камнем на развилке. Только дороги две. Одна – это дать ход мысли, которая соберёт снежный ком из злости, обиды, чувства несправедливости и досады. И эта мысль, словно волна цунами принесёт больше разрушений. Или выбрать иной путь – просто перестать думать на эту тему.

Когда в коридоре встретила начальника полиции – Кинолога, коренастого мужчину за пятьдесят, слегка сутулого и имеющего небольшой живот, – он признал, что я была права по поводу поведения дознавателя Чихуа, когда предупреждала его, что она льстивая, ленивая и склонная ко лжи. Сейчас он изменил свое отношение к ней. А ещё пару месяцев назад отчитывал меня, что я несправедлива к ней. Радует, что я нашла понимание хотя бы теперь.

10.01.2019 – 355 дней

Что-то сегодня ночью плохо спала. Хотя утром проснулась бодрая, успела отдохнуть. Но долго не могла уснуть и просыпалась несколько раз за ночь. Днём нужно съездить во Владивосток в прокуратуру, заодно заранее поздравить их с Днем прокуратуры. Вечером расскажу, как день прошел. Придумала новое правило для ведения дневника: в течение дня подмечать плюсы и минусы службы.

11.01.2019 – 354 дня

Вчера из прокуратуры приехала домой в начале девятого вечера и писать не было времени. Чувствую себя простуженной. Нос течет, горло болит. Вчера в машине на обратной дороге разговаривала со своей будущей коллегой из следствия – Пинчером. Она уже более двадцати лет работает следователем. Раньше работала в федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков, пока их не расформировали. Опыт у нее колоссальный. И по характеру она вызывает уважение – сосредоточена на уголовных делах, в каких-либо склоках в коллективе или интригах не была замечена. Я поспрашивала о самых ярких делах, которые она помнит за всю бытность своей работы. И разговор с нею у меня вызвал небывалый энтузиазм. Начинаю понимать, что скоро буду работать в следствии с серьезными уголовными делами. Где будут и организованные преступные группы, и организованные преступные сообщества. Прямо интерес к работе проснулся. Слушала мнение Пинчера насчёт оперов о том, как они заинтересованы на взаимодействии в работе со следователями и как хорошо делают свою оперскую работу. Сравнила, что с дознанием опера не так заинтересованно работают. Есть этому логическое объяснение. Дела в следствии, в основном, тяжкие и особо тяжкие, и результат их расследования идет в оценку деятельности всего отдела. Тогда как в дознании дела небольшой и средней тяжести, то есть, такой категории не имеют веса в показателях отдела, и опера не всегда старательны в своей работе. Из разговора с Пинчером сделала для себя вывод – когда приду в следствие, буду заново создавать мнение насчёт каждого опера.