3. Научно-техническая сфера давно требует к себе особого внимания. Сегодня личностных мотиваций к крайне напряженной, непосильной для многих и зачастую не приводящей к успеху научной деятельности становится все меньше и меньше. О каких стимулах можно говорить, если для получения ценного научного результата (что удается далеко не всем) нужно пройти длинный и трудоемкий путь образования, научной подготовки, кропотливого и напряженнейшего научного поиска, получения результатов и их признания. Этот период исчисляется не одним десятком лет, но даже получение такого результата не дает гарантии дальнейшей обеспеченной жизни заметно выше среднего уровня, сравнимого, например, с уровнем жизни предпринимателя средней руки. Недаром так называемая скупка мозгов приобретает массовый характер, недаром встречаются высказывания о торможении ряда научно-технических работ, недаром научная сфера еще слабо наполнена людьми.

Развитие серьезной науки будет все труднее увязывать с интересами капитала. Крупные вложения в научно-техническую сферу на далекую перспективу с целью решения фундаментальных задач при невысокой вероятности достижения рентабельных результатов могут быть сделаны практически только на государственном, региональном и общемировом уровнях. Капиталистическая система, ставящая во главу угла личную прибыль, а не деятельный труд производителя ценностей, система, исповедующая достижение прежде всего богатства, а не общественной пользы, отодвигает научно-техническую сферу в интенсивно эксплуатируемую часть общества.

При этом нельзя забывать о наметившихся тупиках развития. Один из них был подмечен А. Панариным. Освобождение человека от интенсивной трудовой деятельности, в том числе интеллектуальной и духовной, когда большинство забот перекладывается на плечи высокотехнологических средств, может свести ценность людей и уровень их развития до минимума. Как сказал А. Панарин, «…тупики индустриальной цивилизации связаны не только с экологическими проблемами, но и с угрозой полного опустошения и обесценивания человека»/21/. При усилении этой тенденции будущее будет представлять незавидное зрелище, некую цивилизационную ловушку, мрачную картину которой описал А. Зиновьев /22, 23/. Так что хотя некоторые источники информации изобилуют откровенно оптимистическими прогнозами /42/, другие предрекают нам потребительство извращенного человечества или состояние перманентной неустойчивости /16–19, 22, 23/.

4. При капитализме практически обожествляется право частной собственности. В рамках этого права на историческом рубеже победы капиталистических отношений более или менее эффективно организуется общественная жизнь. Но это не означает, что так будет всегда. Нельзя забывать, что чрезмерно развитое право частной собственности в общеисторическом масштабе является временным инструментом социальной организации. Даже из общих соображений здравому уму должно быть понятно, что воздух, землю, воду, недра, космос и еще многое другое неразумно привязывать к какой-либо отдельной личности или группе лиц, живущих каких-то 60–80 лет, да еще передавать по наследству. Жесткие требования замкнутости мира, экологические, энергетические, демографические, межнациональные, идеологические, научно-технические проблемы хотя и могут некоторое время «сосуществовать» с этим правом, но в стратегическом плане неизбежно пошатнут его, а затем сузят его сферу до необходимого минимума.

Но капитализм, как говорится, вцепился в это право всеми руками и ногами, поскольку оно является его главным оплотом. И его он хочет протащить в далекое будущее. 5. Сегодня многие прикрываются щитом демократического принципа, полагая, что в социально-политическом плане этого вполне достаточно для окормления широких слоев населения (помимо массовой культуры, пропаганды потребительства, размывания идеологий и др.). Этот принцип не нов, он появился давно и принципиально далек от совершенства /2/. Если же говорить о той демократии, которая ныне распространена, то ее глобальная позитивная социальная значимость еще более сомнительна. По поводу такой демократии хорошо сказал протоиерей А. Шмеман /47/: «Первородный грех демократии – …это ее органическая связь с капитализмом, гарантируемая им свобода нужна капитализму, ибо капитализм превращает ее в свободу наживы».