Таким образом, эти две категории (бытие и небытие) отражают онтологическую судьбу всех индивидуальных вещей и явлений. Любое из них сначала как бы таится в небытии, его нет в реальности (как поначалу в мире нет каждого из нас до нашего рождения). Затем оно приходит в реальность (в результате действия природных или человеческих сил), существует в ней в течение определенного времени и рано или поздно исчезает, уходя в небытие. «Все возникает на время, а погибает навечно», – пишет российский философ А. Н. Чанышев[21]. Поэтому всякое явление в мире выступает как неразрывное единство бытия и небытия, оно лишь относительно и в своем бытии, и в своем небытии. Те же явления, которые в философии наделяются статусом абсолютного существования (Бог, Абсолютная идея, материя), представляют собой, строго говоря, некоторые идеальные модели: они существуют лишь в сознании мыслителей, но не в повседневной реальности. В этом же смысле в философии говорят и об абсолютном небытии – ничто, которое есть «отрицание всей совокупности сущего, оно – абсолютно не-сущее»[22].

Говоря о содержании и статусе категорий бытия и небытия, следует отметить, что первой повезло в философии значительно больше, чем второй. Так, западная философия традиционно уделяла основное внимание прежде всего проблеме бытия – это, по-видимому, объяснялось изначальной ориентацией мыслителей на реалии мира и человеческой жизни. Поэтому философская мысль была даже склонна к некоторой абсолютизации категории бытия и соответственно недооценке категории небытия.

Иной подход наблюдается в философии Древнего Востока. Там небытию часто придавалась роль особого источника всякого бытия. Например, по мнению китайского философа Лао Цзы, именно небытие можно считать началом небес и земли, а бытие – матерью всех конкретных вещей. Современный эскиз философии небытия представлен в работах российских философов (А. Н. Чанышева, Н. М. Солодухо и др.). Серьезное внимание уделяется категориям бытия и небытия в философии экзистенциализма, которая анализирует специфику человеческого существования. Большое значение имеют обе категории для разных видов художественной культуры – особенно литературы, где трагическая тема небытия личности вызывает зачастую глубокие философские размышления. Достаточно вспомнить гамлетовский вопрос Быть или не быть? или же строки современного поэта: «Век скоро кончится, но раньше кончусь я. Это, боюсь, не вопрос чутья. Скорей, влияние – небытия на бытие…»[23].

Философские категории бытия и небытия обладают мировоззренческой и методологической значимостью для человека. Деятельность субъекта вписывает его в бытийствующий мир и придает всему сущему как бы двойное бытие – непосредственное (бытие вещей самих по себе) и опосредованное (бытие вещей для человека). В своей жизни и практической деятельности человек критически оценивает как бытие окружающих его явлений, так и собственное бытие. Он переделывает их, создавая в мире новую реальность и уничтожая, превращая в небытие то, что его не устраивает. В человеческой деятельности эти категории выступают как культурные ценности: они ориентируют каждого из нас на осознание уникальности, неповторимости и бренности бытия любого явления в мире и в первую очередь – своего существования на Земле. Отсюда вытекает необходимость наполнения нашего повседневного бытия подлинно человеческим содержанием, ориентации не только на сиюминутные практические цели и интересы, но и на высокие ценности. Быть Человеком – не просто, но им надо быть.