– Что вы такое говорите? – испугался Война. – Он бредит? – обратился он уже к Антосю.

– Что ж, пан, – не давая съехать Своду на пол, прихватил его покрепче истопник, – калі паглядзець на дзіркі ў яго скуры, ды і на яго самаго, як тут не паверыць, што яго з Пекла прагналі? Пан, вы лепш кажыце, куды яго зараз несці?8

– Его комнату не убирали?

– Што там прыбіраць? – удивился Антось. – Русакі і тыя пабаяліся ў той пакой сунуцца. Там усё як і было.

– Хорошо, Антось, – косо глянув в сторону Сусанны, замялся Война, – тащите его туда. Скоро придет Климиха, меня перевяжет и его посмотрит.

Обработав рану Якуба, Климиха, старая знахарка и ведунья, засобиралась уходить, но пан Война вдруг взял ее под руку и повел в глубь спящего замка. Он все еще не знал, как сообщить старухе, что ее недавний гость, тот, кого и похоронили-то в холсте и сорочке, выделенной сердобольной Климихой Михалине, ожил и выбрался из могилы.

– Бабушка Параскева, – начал издалека молодой пан, – тут еще одно дело к вам. Спросить хотел. У вас еще Михалина?

– Зыйшла яна, – коротко ответила старуха. – Што ёй тут рабіць? Брата забілі, каханага забілі. Яна і пайшла ў свет9…

– Давно? – всполошился пан.

– Яшчэ ўчора, з рання і пайшла.

– Та-ак, – задумался Якуб, так и не находя нужных слов. – И не говорила, куда пойдет?

– Дак, – стала что-то подозревать бабка, – для яе зараз увесь свет адкрыты. Дзе ні сядзе – там і пусціць карэнне. Але ж і блізка не застанецца, каб не ўспамінаць нічога. Мабыць, зыйдзе далёка. А нашто яна вам, паночку?10

– Мне… незачем, а вот… – Якуб решился. – Вы, Параскева Климовна, только не пугайтесь.

– Чаго мне пугацца?

– Да тут у нас… В общем, опять нужна ваша помощь.

Война открыл дверь комнаты Свода, и всегда непроницаемое лицо старой Климихи окаменело от ужаса.

– Навошта вы яго выкапалі? – с нескрываемым страхом спросила она.

– Никто не выкапывал, он сам, понимаете? сам пришел…

– Ды як жа? – не поверила старуха. – Яго ж наскрозь, як вожыка, зтыкалі. Ці сам чорт яго да вас давёў?11

– Говорит, что не черт. Какой-то пастушок.

– Што вы, пан! – начала приходить в себя Климиха. – Нашы тут не пасцяць, а чужы? Хіба хто захоча, каб яго адлупцавалі і кароў забралі за выпас на чужой зямлі?12

– Я спрашивал у мельницких, – задумчиво ответил Якуб, – никто никакого стада не видел. Мы и сами ездили днем в Патковицы, в полях пусто. Но Свод говорит, что, когда вышел с кладбища, у края поля встретил пастушка со стадом волов. Не скрою, и я сразу подумал, что этот пастушок мог ему привидеться, однако он дал Ричи вот это…

Война протянул Климихе темный ровный пруток. Старуха взяла его и осторожно провела по его ровной поверхности сухим мозолистым пальцем. Сделав два шага к масляной лампе, она поднесла пастушков дар к свету и стала всматриваться в блестящие бока темного благородного дерева.

– То Богава, – дрогнувшим голосом вдруг произнесла она, – такое пісанае з даўніны. Яго толькі старыя ведакі ў лесе могуць данесці як след. Кажуць, – вспомнила она, – Бог Каляда прыходзіць на Зямлю пастушком з залатымі валасамі, і валы ў яго ад Маці-Карміліцы Багоў нашых старых, Земун13.

Война смотрел на старуху и никак не мог понять, бредит она или вдруг сошла с ума? А ведь Свод на самом деле, пока еще был при памяти, сказал, что пастушок был из рода Коляды! Однако одно дело – представить одного из сотен людей, коих множество проживает в округе под такой фамилией, а другое – принять тот факт, что пастушок и оставленный им пруток – материальное свидетельство существования каких-то Старых Богов.

– Параскева Климовна, – стараясь привести в порядок свои мысли, осторожно спросил Якуб, – вы ж ходзіце да касцелу? Што ні імша, то і вы з людзьмі. Які стары Бог?