– Это первые пять книг Писания. Пятикнижие Моисея: Числа и Второзаконие, Бытие, Исход, Левит. Обрати внимание, они написаны от руки, а значит, тщательно, до абсолютной точности, выверены с оригиналом. А это Талит, в нём евреи молятся, – достал прямоугольную одежду с особо сплетёнными кистями на углах.

– Называются Цицит. А вот и тфилин, – показал две коробочки чёрного цвета и с чёрными кожаными ремешками. Продолжая вынимать древние книги, называл вслух многочисленные тома: Мишнэ-тора, Боже мой! А это же Вавилонский и Иерусалимский Талмуд!

Вынимая следующие тома, излучал сияние, вдруг замер с непередаваемым благоволением на лице.

– Рома! Нам протягивают руки помощи и бескрайние знанья: Раши – Рабейну, Шломо Ицхаки из одиннадцатого века. Радак – Раби Давид Кимхи из двенадцатого, из тринадцатого Мецудат, Давид из восемнадцатого века.

Достав картину с изображением стены древнего сооружения из огромных каменных блоков, пояснил печальным голосом:

– Всё, что осталось от Иерусалимского Храма.

Небольшая комната со стоящим в центре человеком, держащим в руках свиток Торы и на память читающим Благословение, засияла лучистым, неземным светом. Я впервые увидел священные для каждого еврея предметы и книги. Твердо осознавая, такое чудо могла сотворить только добрая, сопровождающая по жизни необъяснимая, но чётко направляющая сила.

Возникшей праздничной атмосферы не изменили даже другие подарки из следующего распакованного чемодана с большим набором различных вещей. Нет! Один предмет, почему-то предназначенный лично для Романа Косенко, вызвал непередаваемое восхищение и гордость за неизвестного еврейского умельца. Из старой, вернее сказать древней, по виду, большой шкатулки, сказочно возник драгоценный предмет в виде золотого чайника. А когда Матус стал переводить листок с инструкцией и находить спрятанные в нём предметы. Наши рты не закрывались от удивления. Со дня ареста и сообщения о смерти детей наступил знаменательный день, когда в изломанную судьбой семью начало тихо возвращаться простое человеческое счастье.

Вновь, но уже с радостным ощущением ожидания, почувствовал в теле приятную вибрацию и тепло. Необъяснимо закрылись глаза, и в глубине сознания возникло видение красивого хрустального шкафа притягательной формы. Чей-то отдалённо знакомый голос произнёс: – «Твой характер продолжает пополняться драгоценными правилами жизни».

Открываю изумительной формы дверцу, и вижу несколько полочек, с пустыми прозрачными футлярами. Нет, в самом первом находилась бумага, написанная старинным еврейским алфавитом. Вдруг по торцу позолоченное оглавление продолжилось, и уже русскими буквами прочёл. «Благословение и почитание родителей». Не успел вернуть футляр на место, как на втором сказочно возникло следующее название: «Милость, Милосердие, Благодатная Любовь к родным и близким людям».

Вечером, за семейным столом, состоялся доверительный разговор. Волнуясь, но чётко, ясно и обстоятельно объяснил желание создать совершенно новые условия всестороннего развития для воспитанников детского дома. А в случае успеха расширить проект на молодёжь посёлка. Мама сразу уловила реально получаемую выгоду.

– К моменту окончания школы, вместе с интеллектуальным ростом, ребята обеспечат себя материально и, при желании, откроют дверь к высшему образованию. Наметив основные цели, смогут твёрдо встать на ноги.

Одобрив задуманное начинание, родные дали зелёный свет, обещав максимальную поддержку и необходимую помощь. Назавтра, жизнь продолжалась в обычном, привычном ритме. Потом, после появления Михаила Ильича, стала убыстряться, набирая скорость в решении вопросов, приближающих осуществление небывалого проекта. Видно, дядя Горген безошибочно разбирался в людях, поэтому и поручил ему учить меня жизненной мудрости. Кладезь информации по любым видам знаний, блестящий аналитический ум, плюс золотые руки, способные сделать самый невероятный механизм, прибор, да вообще решить любую задачу, к какой бы области науки и техники она не относилась. Где бы ни появлялся Михаил Ильич, жизнь начинала бурлить вокруг. У людей при этом светлели лица, и появлялось удовлетворение от выполняемой работы. С тех самых пор мы практически не расставались. А может, вмешалась заботливая и оберегающая меня неизвестная сила, на оставшиеся годы сохранившая к нему чувство любви и благодарности. Особенное восхищение вызывал у лучшего дружка Саши Вологина, который старался находиться рядом с ним, как тень. Если учесть, что его безошибочная интуиция поражала своей оригинальностью решений, то можно понять возникшее уважение, просто переходящее в обожествление.