Сил все меньше, но тут из переговорной выходит ОН, и я снова готова убивать!

Дима, продолжи за меня, тут форс-мажор, - бросает Осман своему помощнику, трущемуся в дверях.

Форс-мажор? Вот я кто теперь, да?

— Отпустите меня! - вновь ору на охранников, но те стоят так, словно приросли к земле.

Осман жестом приказывает им делать то, что я говорю, а мне только это и нужно.

Вновь срываюсь с места и бегу к нему, собираясь залепить пощёчину, но он ловко перехватывает мои запястья и встряхивает.

— Где она?! Отвечай!

— Успокойся.

— Это ты подстроил!

Осман ничего не говорит в ответ, только тащит меня в сторону своей приемной, все еще грубо стискивая мои руки.

— Осман Дамирович… — молоденькая секретарша подскакивает с места, когда мы с ним врываемся в приемную.

— Тамара, никого не впускать, я занят. Сам выйду, когда закончим, — бросает на меня быстрый взгляд, полный ярости.

Злишься, значит? Помешала тебе бабло рубить и налаживать свои деловые отношения?

Ну погоди, Махдаев, я тебе еще не такое устрою!

— Но у вас там…

— Никаких «но», Тома, выполняй то, о чем прошу.

Секретарь хочет сказать ему что-то еще, но Осман ее не слушает, только открывает дверь кабинета и толкает меня внутрь.

— Какого черта?! — поворачивается ко мне, дыша ненавистью. - Что ты тут устроила?

— Это ты мне скажи, какого черта?! Зачем ты отнял у меня дочь?!

— У тебя есть дочь?

— Не делай вид, будто ничего не знаешь! — восклицаю я гневно, не веря ни единому его слову.

Конечно же, он все знает! Только прикидывается, чтобы выиграть время или… Я не знаю, чтобы унизить меня еще больше!

Хочет, чтобы я на коленях ползала перед ним, умоляя вернуть мою малышку.

Я открываю рот, собираясь высказать все это Осману вслух, но…

В этот самый момент в кабинете раздается плач ребенка, который я ни с чьим другим не перепутаю, и мы с Махдаевым замираем, глядя друг на друга.

3. Глава 2

— Маленькая моя, родная, доченька моя! Солнышко, звездочка моя!

Беру Каришку на руки и прижимаю к себе.

Нашлась, моя девочка, нашлась.

Не отдам никому! Из рук больше не выпущу, если придется, буду держать до последнего вздоха.

Разорваться можно, честно. От той смеси чувств, что меня накрывает.

Во мне столько нежности к моей кнопке, столько любви и в то же время я чувствую злость, просто дикую, животную злость на человека, стоящего рядом с нами.

Хорошо играет. Впрочем, как и всегда.

Во мне столько нежности к моей кнопке, столько любви и в то же время я чувствую злость, просто дикую, животную злость на человека, стоящего рядом с нами.

Хорошо играет. Впрочем, как и всегда.

О, в этом у меня сомнений нет — моя малышка в ЕГО кабинете, разве могут быть другие причины, кроме той, что Осман ее украл?

— Зачем? — поворачиваюсь к нему, пряча голову ребенка у себя на груди.

Не знаю, почему, но мне не хочется, чтобы он видел ее.

— В смысле, зачем? — кажется, застаю его врасплох своим вопросом.

— В прямом, Осман. Зачем ты это сделал?

— Не неси чушь, Огнева. Я не делал этого.

Еле сдерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза. То же мне, королева драмы. Или это называется ломать комедию?

— Еще скажи, что малышка сама сюда забралась.

— Не крал я твою дочь.

— Ну не ты, так твои люди.

Чувствую, что вновь начинаю закипать. Ситуация просто атас. Бывший украл своего ребенка.

Интересно, он знает?

Ну да, наверное. Зачем тогда провернул все это?

— Делать мне нечего, как красть чужих детей, — складывает руки на груди и задирает подбородок.

— Она не… — тут же осекаюсь, понимая, что чуть не сболтнула лишнего.

Осман так яро отбивается от моих выпадов, что у меня закрадывается смутное сомнение — неужели он не знает, что перед ним его дочь.