Он принимает наследство, начинает работать. Архив немалый, в квартире У. он бы не поместился, но дочь предлагает У. приходить к ним домой, она задумала продать квартиру, но не сразу, хочет выждать какое-то время. У. соглашается и начинает в конце каждой недели ездить к профессору. Дочь угощает его чаем, печеньем, они дружески беседуют. У. замечает, что она почему-то недолюбливает отца, это вызывает в нем удивление, но и симпатию – возможно, он был прав, когда в душе осудил профессора, возможно, тот был не таким уж благородным человеком, как казался?

Разгадка приходит неожиданно: после долгих поисков, на самом дне одного из ящиков, У. находит сокровенную коробку. Он возбужден, думает, что плюнет на все и все-таки опубликует эти письма, но, открыв коробку, обнаруживает в ней совсем другие письма, не пожелтевшие, а свежие. У. начинает читать и вскоре понимает, что это – переписка профессора со своей любовницей, известной актрисой. Для него становится понятно неодобрительное отношение дочери к отцу. Он представляет, какой шок вызовет публикация этих писем в литературном сообществе, профессор ведь слыл не только крупным специалистом, но и добрым семьянином.

Вдруг до него доходит, что это – чужие письма. Он открывает дверцу голландской печи, лихорадочно бросает письма, одно за другим, внутрь и чиркает спичкой.

Развод похож на землетрясение. Все вокруг качается и грохочет, обваливаются стены, падают камни, пыль забивается в глаза, нос, даже в рот… Когда она наконец развеется и ты посмотришь вокруг, то увидишь, что твой дом в развалинах, жена умерла – для тебя – дети куда-то исчезли…

После развода я приходил в себя три года. Да, я ходил на работу, спорил с владельцем, ругался с подчиненными и приносил предприятию прибыль, но все это происходило словно во сне, потому что мысли мои были далеко, перед глазами стояли сцены из предыдущей жизни, из лабиринта которых я все еще искал выход – вот если бы я сказал так, а не так, сделал бы это, а не то…

Каждое воскресенье утром я садился в машину и ехал в К. – поселок в нескольких десятках километров от столицы, где жил мой друг детства Виктор с женой и двумя хорошо воспитанными детьми. В их большом хозяйстве всегда было чем заняться – привести в порядок, починить; я помогал чем мог и, вбивая гвоздь в стену теплицы или разгружая навоз с прицепа, забывал на пару часов свои проблемы. Летом мы ездили купаться, море было недалеко, а затем ели то, что нам готовила на обед Криста, тихая, скромная жена Виктора. Иногда выпивали рюмку-другую, тогда я становился сентиментальным и говорил, как я им благодарен, что они делятся со мной своей домашней теплотой. Тут они оживлялись и начинали меня убеждать, чтобы я снова женился.

– Ты только не подумай, что ты нам надоел, – объяснял Виктор. – Наоборот, мы прямо ждем воскресенья, без тебя мы бы здесь от скуки рехнулись. Но, на мой взгляд, это ненормально, что такой серьезный, толковый мужик, как ты, живет словно одинокий волк. Криста, не правда ли, Айн словно создан для того, чтобы заботиться о семье?

И Криста, которая после бокала вина тоже раскрепостилась, поддерживала идею мужа, добавляя, что мир полон женщин, мечтающих о таком супруге, как я.

Обычно на их настойчивые советы я реагировал шутками, но однажды, сам не знаю почему, на меня нашел порыв откровенности, и я выложил, что меня смущает при мысли снова жениться.

– Видите ли, – начал я, – подходящую жену я, возможно, и нашел бы, я уже не мальчишка, как тогда, когда в первый раз женился, разума немного прибавилось, наверно, сумел бы подобрать такую, с кем можно жить под одной крышей. Но беда в том, что женятся не только на будущей супруге, но и на всей ее родне во главе с тещей. И вот этого я вторично не вынесу. Я вам не говорил, но мой первый брак полетел к черту именно из-за тещи. Она не давала нам покоя, заходила восемь дней в неделю, все учила, учила, учила, как делать то и как другое, вообще, как жить – и если я с ней, бывало, не соглашался, то оскорблялась и начинала настраивать дочь против меня. Однажды я обнаружил, что мне уже некуда приходить после тяжелого рабочего дня, дома невозможно расслабиться, меня вынуждают изо дня в день бороться за свои предпочтения, привычки, мировоззрение, наконец. И вот проделывать снова все это я не желаю. Я даже своих детей не вижу, потому что их воспитывает теща…