Вечерело. Передвигаться в потёмках было крайне опасно. Собратья заночевали возле маленького лесного околка, предварительно напоив четвероногих друзей из родника, попавшегося им на пути. Устраивать возле него привал они не стали: кто-то мог знать о нём и, стремясь утолить жажду, наткнуться на спящих путников. Чтобы исключить такую вероятность, ими было принято решение отдохнуть в другом местечке.

Разводить костёр не стали: его могли заметить издалека. Перекусили соратники всухомятку тем, что выпало с повозки.

– Утром ещё раз напоим, – Альтаир высыпал на траву овса. – Своей кобыле насыпь.

Витус лежал, подложив под голову мешок с кормом. Собрата он не услышал, так как размышлял о смерти и жизни после неё.

– Оглох? – наставника раздражала беспечность ученика.

После повторного обращения, тело Витуса начало лениво приподниматься. Альтаир, с ярко выраженным недовольством, глянул на него. Поймав осуждающий взгляд, тот прибавил резвости своим вялым движениям.

– Ещё раз такое увижу, сделаю вывод, понял?

– Да, – досадливо промычал Витус.

Его недовольство было вызвано не словами старшего собрата, а призрением к собственной слабости. Последние события глубоко проникли ему в голову. Оторванная конечность ребёнка стояла перед глазами, словно он и не покидал того места.

– Прости, – голос Витуса стал более живым.

Альтаир, снимающий с лошади лишний груз, взглянул на товарища.

– Если ты от такого треснул, то тебе не место в наших рядах.

– Я видел вещи и похуже, – сказал Витус. – Просто… не знаю, что на меня нашло.

– Избавься от этих мыслей, они уничтожают тебя. Проку от них никакого.

– В этом то и проблема. Их невозможно прогнать.

– Я знаю, – согласился Альтаир. – Измени их. Посмотри на это с другой стороны. Сделай так, чтобы они вызывали в тебе не слёзы с соплями, а нечто иное.

– Это ли не самообман?

– Тут не может идти речи об обмане самого себя. Это сложно объяснить. Мы всегда смотрим на события криво. И где обман или реальность не всегда ясно.

– Жаль, когда погибают дети. Особенно из-за глупости родителей, – Витус развязал мешок и подошёл к лошади, которая, увидев любимое лакомство, замотала головой.

– Дети всегда платят за грехи отцов и матерей.

Альтаир прилёг на мягкую, как перина, траву. Возле лесочка она была крупнее и сочнее. Обнажённый меч лежал рядом с ним, около правой руки.

– Это ли справедливо? – рассердился Витус на жизнь.

– Она дарована нам Богом. Не твоему уму его оспаривать.

– Мне сложно принять такой аргумент.

Витус насыпал овса кобыле и присел рядом с наставником.

– Ты её понять не хочешь, – Альтаир лежал, но намёка на сон не подавал.

– Точнее не могу.

– Можешь. Было бы желание.

– Дитя рождается невинным, он или она не должны платить за ошибки, которые ими не совершались.

Альтаир демонстративно вздохнул и промолвил:

– На нём всегда будет тень родителей.

– И где же тут справедливость?

– Ты мыслишь узко. Смотришь на это лишь со стороны младенца.

– А с чьей стороны мне смотреть? – Витус повысил голос. – Дитя – это отдельно взятый человек. Как можно нести ответственность за поступки другого? Если твой любимый комендант совершит безумие, почему я должен отвечать за него?

Улыбка покорёжила лицо Альтаира.

– В этом то и проблема, все забывают об ответственности. А некоторые и вовсе пытаются снять её с себя. Из-за этого много бед. Если бы родители помнили, что за совершённый ими грех будет расплачиваться их ребёнок, они бы совершали меньше глупостей. Это относится и к королям, ко мне и тебе. Если женщина убьёт своего ребёнка в утробе, то расплачиваться за него будёт её другие дети – болезнями и несчастными случаями. Этот закон действует всегда, независимо от веры в него. Только покаяние способно разрушить проклятие, а не наглая уверенность в собственной правоте, которая падёт прахом, когда явится расплата.