– Давно у меня лежит, всё случая не было попробовать. Мне ведь одному нельзя. – Он снова полез за диван и достал оттуда пачку папирос.

– Шмальнём по чуть – чуть? – он хитро прищурился, доставая папиросу.

– Даже не знаю… – я снова произнёс нелюбимую фразу Длинного и решил тут же себя поправить.

– Просто…я не любитель этого. Ржёшь с неё как дурак, и дурь всякая в башку лезет. Да и неприятностей от неё много. Я ведь после этой травы на воздух взлетел.

– Сегодня ты никуда не взлетишь, это я тебе гарантирую. Но что я тебе точно могу обещать, так это вынос мозга в моём исполнении.

Длинный с силой дунул в папиросу, из которой пулей вылетело всё её содержимое, а затем, высыпав травку в ладонь, сосредоточенно наполнял ею пустую папироску. Он делал поступательные движения, аккуратно нагребая траву в полую бумажную трубочку. После каждого такого движения он ставил папиросу вертикально и встряхивал её, ударяя мундштуком по запястью. Его взгляд был сосредоточен, как у врача, наполняющего шприц дорогостоящей вакциной.

– Ты и без неё умеешь мозги промывать, – усмехнулся я, не отрывая глаз от завораживающих манипуляций Длинного.

– С ней будет совсем другое дело, ты главное приготовься.

Длинный уже наполнил папироску до краёв и продолжал аккуратно массировать её большим и указательным пальцем, плотно утрамбовывая бурую начинку. Потом он как конфетку закрутил оставшийся кончик папиросной бумаги и засунув всю папиросу в рот, словно облизывая леденец, протащил её между своих пухлых губ.

– Ну что, готов? – скорее всего формально спросил Длинный, потому что даже не смотрел на мою реакцию, а запаливал кончик папиросы от зажигалки.

Он глубоко затянулся и выдохнул облачко дыма, которое показалось мне зелёным. Я снова почувствовал этот запах, который не спутаешь ни с чем. Этот запах, чем – то напоминающий жареные семечки раньше мне нравился. Но сейчас он напомнил мне о событиях произошедших там, на горном посту и этим вызвал во мне страх. Я мгновенно оказался там, в маленькой палатке в кругу парней одетых в камуфляжную форму. Я во всех красках увидел перед собой лицо Белого, раскуривающего точно такую же папироску. Всё было точно таким же: те же радостные от перепоя лица, тот же уставленный бутылками стол. Разница была лишь только в том, что теперь я знал, чем это закончится.

Мои размышления прервал Длинный, протягивающий мне папиросу. Я, держа мундштук на небольшом расстоянии от вытянутых в трубочку губ, осторожно втянул в себя порцию сладкого дыма. Уже на выдохе я почувствовал, что страх ушёл, и ему на смену пришла приятная расслабленность. В один момент свет жёлтой лампочки, стал ярче, и всё вокруг приобрело четкие цвета и очертания, словно в телевизоре подкрутили тумблер яркости. Лицо Длинного приобрело правильные черты. Он стал неестественно красивым, будто хорошо прорисованный герой комикса. Я наблюдал за его жестами, и они казались мне взвешенными и правильными. Он, хитро улыбнувшись, взял у меня папиросу и глубоко затянулся. Я смотрел, как из его рта ползёт прозрачная змейка дыма. Змейка извивалась и заплеталась в кольца, она становилась всё длиннее и объёмнее, и её росту не было конца. Длинный продолжал выдыхать дым, чуть вытянув вниз верхнюю губу, словно играл на флейте. Я заворожено наблюдал за дымом, струящимся из его рта, а что-то толкало меня в плечо. Я увидел, что это его рука, протягивающая мне папиросу. На этот раз я затянулся ещё осторожнее. Зелье было очень сильным, судя по преображению внешнего мира вокруг.

– Ты как? – Длинный два раза щёлкнул пальцами перед моими глазами, как психиатр, проверяющий реакцию пациента.