Самоотверженный научный поиск привел к созданию опытного образца машины. По ходу дела конструкторы столкнулись с серьезной технической проблемой – нехваткой тараканов. Насекомые были самым слабым звеном в конструкции хреномобиля, так как имели свойство дохнуть или разбегаться по щелям и углам. Особи, которых удалось привлечь для выработки полноценного тараканьего топлива, явно не справлялись с поставленной перед ними задачей. Надо было срочно увеличить поголовье тараканов, привлекая породистых особей из суверенных среднеазиатских республик, где их было пруд пруди.

Доставка тараканов была быстро налажена негоциантами из образцовых кишлаков, что способствовало заправке тараканами двигателя опытного образца хреномобиля и его публичным испытаниям.

Под аплодисменты собравшейся публики хреномобиль выкатили из ворот гаража, украшенного разноцветными воздушными шарами. После чего за руль машины сел в приподнятом настроении Зиннур Дмитриевич Похотов, отвечая поклонами на овации публики. Стартер дал отмашку, Похотов нажал кнопку запуска двигателя… тот не запускался. Зиннур Дмитриевич еще раз нажал эту кнопку, пытаясь что было сил вдавить ее в пульт управления… хреномобиль не тронулся с места, а из его днища стали сыпаться тараканы. Почувствовав вольный ветер свободы, они разбегались кто куда.

Охранники Похотова бросились к хреномобилю, пытаясь поймать тараканов, но те, хорошо ориентируясь на местности, просочились сквозь забор, окружавший гараж, и растворились в пространстве.

– Измена! – закричал Зиннур Дмитриевич, выскочив из хреномобиля и бросившись вдогонку за тараканами.

Некоторое время спустя в окружении телекамер и журналистов, Похотов заявил:

– Враги демократии, коммунисты и примкнувшие к ним пенсионеры, продырявили реактор двигателя, что вызвало массовое бегство тараканов и невозможность запуска двигателя, но мы назло врагам отремонтируем хреномобиль. Происки врагов демократии не увенчаются успехом! Наше дело правое, с нами хреномобиль! – закончил свою пламенную речь Похотов и, с гордо поднятой головой, под восторженные возгласы его любвеобильных поклонниц, покинул территорию центра инновационных технологий.

Несмотря на попытки недоброжелателей под корень извести инновационных тараканов, их все же хватило на производство опытных образов хреномобилей, и сам Гавриил Соломонович Волков с ветерком и породистыми тараканами проехал на новеньком хреномобиле по нью-муромской дороге.

В то время как в Нью-Осколково пытались использовать экспериментальных слонов как альтернативный источник энергии, в Большой Москве начались перебои с гречневой крупой. Она в одночасье исчезла с прилавков московских магазинов, что огорчило москвичей, которые в своей массе ели относительно не дорогую гречневую кашу.

В то время, когда в московских ресторанах богатые негоцианты вкушали консоме с профитролями и седло козленка, сваренного в молоке его матери, большинство москвичей жили по принципу «щи да каша – пища наша». Им разносолы были не по карману. Хлеб, гречневая каша, картофель, подсолнечное масло преобладали в скудном рационе коренных москвичей.

Прилавки столичных магазинов ломились от дорогих заморских продуктов, поставляемых в Москву бизнесменами всех мастей. Жадные до денег, они везли в местные магазины купленную по дешевке за границей продовольственную дрянь типа пропитанных химией чипсов, ядовитых гамбургеров, кока-колы, которую можно было использовать вместо краски, протухшего мяса индийских буйволов, зараженной глистами вьетнамской рыбы, китайского риса, кишащего жучками. То, что от таких продуктов москвичи могли околеть, не смущало негоциантов. Они в своей деятельности воплощали в жизнь теорию немецкого философа Карла Маркса, считавшего, что за триста процентов прибыли капитал идет на любые преступления.