– Стас, что с маршрутом? – глава пространственного ориентирования во времени Артур Гаспарян нетерпеливо увеличил голограмму ведущего кэтчера группы «Карма» Лейникера.
– Линда говорит всё идет по плану. Опасности для «дрифтера» нет. Ты зря так переживаешь, Артур.
– Хорошо. Продолжайте. Удачи вам!
Гаспарян устало смежил веки и на мгновение отключился от бесконечного потока поступающих прогнозов. В конце концов, есть аналитики и кэтчеры. А решение по маршруту – он примет позже.
– Удачи всем нам, шеф! – квакнула четырёхмерная прозрачная голова Лейникера и голограмма погасла.
Плечо так больно поздоровалось с подоконником, что лейтенант Панфилов даже ругнулся сквозь плотно сжатые зубы: «Не рассчитал чуток. А, ерунда! Главное – я тут». Чуть повернув голову, он увидел метнувшуюся к двери подсобки тень Одинцова: «Молодец! Тоже на месте».
Всё было сделано быстро и точно, и будь преступником кто другой, а не Воронцов, успех был бы гарантирован, но никакой манёвр, каким бы стремительным и слаженным не казался, не мог ускользнуть от натренированных на охоте, рысьих глаз лесника. Упустив возможность остановить врагов в форме, он переключился на врага в сутане, почему-то связав манёвр захвата, с фигурой стоящего открыто священника. В голову бросило кровью, и уже почти ничего не соображая от ярости, он истошно заорал:
– А-а-а! Вот вы как?? А на!!
Два выстрела в отца Пантелеймона были произведены почти в упор. Толпа ахнула.
Повисшая за этим «ах» тишина улетела пороховым облачком, оставив священника на том же месте. Он был не только невредим, но даже не замедлил движения. Поднятая рука крестила потенциального убийцу, а чуть спутанная грива седеющих волос беззащитно подставлялась налетевшему ниоткуда холодному ветру.
– Чудо! Чудо! Господь явил руку свою! – истерический крик из толпы словно подстегнул группу захвата.
Профессионал тем и отличается от обычного человека, что работает почти на инстинктах. Не пытаясь ничего объяснять, Панфилов всем телом бросился на дверь, тогда как Одинцов вышибив ногой стекло, метнулся в сторону, чтобы занять более удобную позицию для стрельбы. В оконный проём была отлично видна цель, а палец уже мягко потянул собачку курка, и… здоровый рыжий котище, тупо ткнулся головой в сапог на уровне голени, подхалимски мурлыкая.
– Пошёл отсюда! Брысь, говорю! – момент для выстрела был упущен.
– Не стреляй! Не стреляй Саша!! Он сдаётся! – отец Пантелеймон метнулся к участковому, расправив крестом руки.
Лесник отбросил в сторону карабин и опустился на колени.
– Сидеть! – сухо щёлкнули наручники.
Воронцов опустив голову, страшно по-мужски завыл.
– Ну чё, гад, доигрался? – лицо «старлея» было мстительно багровым, – повой, повой… Скоро еще не так завоешь! Панфилов! Веди в машину. Да, позвони в район и скажи «отбой». Взяли голубчика. Одинцов! Проверь что с продавщицей и Прохоровым.
Он повернулся к священнику и медленно, очень медленно, произнёс:
– Не знаю я, уважаемый, есть Бог или нет, не в религиозной семье воспитывался, но в вашем случае – точно есть! Видел. А я привык верить своим глазам. Спасибо, отец!
– Верить или не верить – дело личное, – священник уступчиво наклонил голову, – Христос говорил: «Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придет». Благословляю тебя сын мой, будь справедлив и в помыслах честен.
Только сейчас стало заметно как он стар и немощен. Чуть пришаркивая, отец Пантелеймон повернул в сторону церкви и все деревенские, не только бабы, но и мужики, уважительно кланялись ему вслед.
– Да…, вот тебе и Дон Кихот!
«Старлей» потёр ладонью лоб и хмыкнул.