– Без резких движений, Эрик, – раздалось сверху, прямо над нашими макушками. – Будет обидно, если мне придется пожертвовать родной дочерью, чтобы изловить сбежавший «ингредиент».

Папин голос я легко узнала – елейно-паточный, пробирающий до мурашек. И не сразу заставила себя поднять лицо.

Отец стоял на балконе аптекарского дома, опираясь на тонкие кованые перила и подставляя одутловатое лицо весеннему солнцу.

– Вероника, дочка, отойди от зверя за спины моих людей, – велел граф, поглаживая пузо, обтянутое зеленым сукном. – Твоя жалость к полукровым тварям сейчас ни к чему: он опасен.

Отец махнул жезлом, и два стража оторвались от безликого серого конвоя. Ухватили меня под локти и, подломив легким тычком колени, потащили назад.

– Нет, папа… Нет! – заорала я на всю улицу.

Я болтала ногами, цеплялась за руку Валенвайда, второй прижимала к себе сверток с ламбикуром.

Почему свободная пресса так глуха, когда средь бела дня чинится беззаконие?

– Я готов пойти на жертвы, а ты? – проскрипел отец свысока.

По скулам Эрика пробежала болезненная судорога, виски раскрасились венами, и он медленно выпустил мою руку. Поморщился, сжал пальцы в кулак, темнея под моим обвиняющим взглядом.

Как можно меня отпустить, как? После всего, что случилось под пляшущим каменным сводом?

– Вот так, клыкастый, – похвалил отец. – Вот так. А теперь будь послушным…

– Аррр! – рыкнул Эрик и жутко оскалился.

С двух сторон к нему приближались стражи, разматывая заряженную ловчую сеть.

– Тише, звереныш, тише, – граф помахал потной ладонью, прибивая воздух перед собой. – Не так легко было найти твою уязвимость. Но теперь уж я не промахнусь.

На балконах соседних домов показались пестрые пятна. Зеленый шелк, золотые ленты, красная роспись… И загорелые, белозубые лица, нашептывающие гипнотическую песнь.

– Интересное открытие. Древний магический гипноз слабо действует на первокровок. Капля едва покоряется, но если чуть-чуть обезволить «Имморой», то легкое внушение возможно, – лениво пояснял отец. – На ламбикуров и иные разумные расы эффект тоже сомнительный. Но при длительной парализации… Однако я отвлекся. Лучше всего он действует на полукровок. Безотказно, да, Валенвайд? Что думаешь о нашей находке?

– Думаю, Солине не нужно столько братьев. Давно пора проредить самозваную «семейку», – истекая потом, прошипел Эрик.

Его скрутили прямо у меня на глазах.

Методично сцепили за спиной руки с заострившимися когтями. Окутали сетью, толкнули на землю, заставив Эрика упасть на колени. Папа с балкона наслаждался зрелищем… и тем, что его вижу я.

Это была месть. Сладко-горькая – за побег со свадьбы, за преданную клятву рода.

Я с мольбой глядела то на балкон, то на Эрика… Снова на отца. За что они так со мной? Почему так ненавидят друг друга?

В носу свербело, грудь жгло подкатывающей истерикой. Чем больше я глядела на кованые перила, тем лучше видела еле заметную пленку, что окутала папу стеной. Защитный экран.

Он мерцал на бледном солнце, отбивая часть лучей обратно в небо, как теннисная ракетка. Граф Ланге только выглядел доступным для мстительных клыков, но на деле – просто дразнил. Забавлялся.

– А где же маги-иллюстраторы, где журналисты «Трибьюн», спешащие за новой сенсацией? – хрипло усмехнулся Валенвайд. – Кто запечатлеет твой триумф?

Со лба вампира на мостовую капали крупные капли пота. Они шипели на гладких булыжниках, исходили ядовитым паром и высыхали, оставляя белесые пятна. Я почти не слышала гипнотический напев, но чувствовала, что тот бьет прицельно в уши Эрика.

– Думаю, в этот раз мы разберемся сами, по-мужски, – предложил отец и потер ладони. – Ты ведь похитил мою дочь. Прямо со свадьбы.