Прошло уже столько времени, а неизвестный маг, который помог ей пройти в мир Сет, так и не проявил себя. И уж тем более Дженна не рассчитывала, что вдруг в небесах появится силуэт чёрной птицы.

Если бы Сайрон был жив, он нашёл её. Если бы Сайрон обладал той же природой, что и она – погибал и возрождался в новых мирах, – он отыскал её…

Но нет, никто не нашёл Дженну. И чародейка запретила себе надеяться. Она запретила себе думать о прошлом. Она старалась жить дальше и радоваться тому, что цела: осталась при руках, при ногах, видит и слышит…

Гоблины мири смогли пережить свою трагедию. Они даже свыклись с мертвецами. Сможет и Дженна. Так она решила.

Замерев посреди верещатника, чародейка подняла взор к небу. Стояло чернолуние, и безоблачная синяя даль сияла, мигала и переливалась россыпями звёзд. Некоторые из созвездий Дженне были хорошо знакомы, другие выглядели совершенно чужими.

Непобедимый Охотник, как и прежде, смотрел на неё свысока своими тремя самыми яркими звёздами. В этом мире их считали тремя глазами сестёр Провидиц – богинь Судьбы и называли их именами: Йорлог, Хальду и Инлаш.

Небесный Охотник девушку ничуть не удивлял, ведь и луна в Сет была такой же, как и в Сии, разве что её серп лежал более вертикально… Однако, глядя на небо, бездонное, завораживающее, прекрасное – чародейка больше не испытывала прежнего трепета.

Лишь неизмеримая тоска и затаённый полузабытый ужас погони возрождались в сердце девушки. Слишком хорошо она помнила, как безжалостны оказались к ней течения междумирья – конечно же, не сама звёздная сфера, но некая тонкая её часть, связывающая миры, планеты и звёзды воедино.

Она же и разделяла… Разделяла странников и хранителей, любимых, супругов, родителей и детей.

Стиснув зубы, Дженна закрыла глаза и тихонечко взвыла. Она плакала, но глаза её оставались сухими, словно бы свет междумирья иссушил слёзы, навсегда лишив возможности выплакаться. Одновременно с разных сторон девушке вторил вой драугров.

Сейчас Дженна была там, где должна. И Дженна была не одна.

Они выли, и вместе с тем оживал верещатник. Гудела земля, раскачивались растения, и вздрагивал воздух. Место силы пело, подобно невидимому древнему существу.

Его тихий зычный голос на некоторое время изгонял злобу из сердца и наполнял смятённый ум спокойствием. Чародейка внимала ему, точно пила мёд: горький, льдистый и стократ более пьянящий, чем «живая водица».

Через некоторое время вой Дженны сменился песней… Девушка тихо вторила музыке мёртвой воды и удивлялась самой себе. После глотка витали смерти боль хотя и затихла, но продолжала сжимать горло, и когда-то насыщенный, гибкий голос чародейки стал походить на сухой шелест.

Сияющие планктосы, как и прежде, порхали в волосах Дженны. И в их свете из-за спины девушки неслышно появился колдовской помощник. Дракон осторожно положил голову на плечо хозяйке, а та нежно коснулась его щеки прохладной ладонью, чтобы напитать силой.

Если бы нашёлся тот, кто видел Дива в мире Сия, сейчас он не узнал его. Феечий дракон подрос до размеров крупного жеребца, его изумрудные глаза и синяя чешуя потемнели, сделавшись почти чёрными, а золотистая грива стала седой, как свет луны.

Что же до прекрасных крыльев, их Дженна не наблюдала с тех самых пор, как впервые выпустила Дива в новый мир.

Забравшись на спину волшебного скакуна, чародейка погнала его вдоль холмов. Ветер бил в лицо и трепал волосы, но Дженна не ощущала злых холодных касаний. Девушка подгоняла Синего всё настойчивее, правя конём без узды и поводьев, ведя его всё дальше сквозь пустошь.