Как, впрочем, и он сам.

Как в пустыне, где тысячи песчинок сплочены в гигантский символ отречения.

Противостояние.

Если нет в мире солнца, то следует научиться жить без него. И в ночи есть тысячи звезд. Надо лишь выбрать, как это ни страшно, свой светильник.

Разве мы сами не являемся носителями света?!

Противостояние.

Ничтожны мы перед пустыней, которую сами и создали. Не перешагнуть через собственные пески. Можно лишь изменить их, огромным трудом превратить в цветущие сады. Но не многим дано. А если не переступить – значит, нет ничего СВЕРХ! Вот она, причина НЕНАВИСТИ! Вот чем живут эти люди.

Не понимают они, что если есть причина ненависти, то обязательно должна быть причина ЛЮБВИ! И может в этом смысл пустыни, – научить человека любить?!

Нет, думал Сергей, глядя на проплывающие за окном пейзажи, в одиночестве скорее научишься ненавидеть. Вот как они, эти двое.

Каково бы ни было назначение одиночества, нет в нем ничего положительного. Даже тех печальна судьба, кто в одиночестве достиг вершин и, возгордясь, возомнил себя богом. Не с кем им поделиться познанным, печалью, радостью, истиной в конце концов. Есть лишь возможность презирать тех, кто внизу. И коли поступишь так, – печальна судьба твоя, о одинокий! Ну а если вздумаешь нести свет свой и радость с вершины вниз – еще ужаснее судьба твоя, о безумный! Ждет тебя крест страстей человеческих. Зависть и ненависть! Но может ли это остановить сердце, измученное одиночеством, полное новым и неизведанным, и горящее желанием поделиться?!

Задать бы этот вопрос тому, в ком горит этот огонь.

Сергей посмотрел на попутчиков. Они уткнулись в газеты, словно и не было разговора.

Нет, эти не услышат вопроса.

В Орлеане Александр купил газет, как и просил отец.

– Не желаете?

Сергей отказался. Петр Евгеньевич хмыкнул, но ничего не сказал.

В Париже Сергей первым делом посетил Анну Сергеевну.

– Вы не представляете себе, Сережа, как я рада вас видеть! – Сергей передал ей два письма Ольги. Соровская взяла их, положила на столик, бросила взгляд в зеркало. – Время бежит. Вы знаете, а я скучала без вас. – Увидев смущение Сергея, она улыбнулась. – Не бойтесь, я не собираюсь вас соблазнять. Хотя… – Она расхохоталась. – Да перестаньте нервничать, Сережа! Лучше поухаживайте за мною…

Сергей подал ей фрукты.

– Благодарю. Как поживает ваша сестра? Она, наверное, стала очаровательной женщиной. Любите ее, Сережа. Вы даже не знаете, как это много значит для женщины. – Мадам Соровская вздохнула, надкусила яблоко. – Ну, рассказывайте, какие дела занесли вас сюда? Причина в ваших виноградниках?

– Вы правы. Кстати, позовите прислугу.

Анна Сергеевна позвала.

– Как звать? – Шепотом спросил Сергей.

– Люси, – также тихо ответила мадам Соровская.

– Люси, будьте любезны, там, в передней стоит бутылка вина, подайте нам.

– Это сюрприз? – Анна Сергеевна взяла Сергея за руку.

Люси вернулась с бутылкой.

– Да. Вот, попробуйте.

Сергей налил вино и подал фужер, держа его за тонкую ножку, Анне Сергеевне.

– Восхитительный вкус… Из ваших виноградников?

– Да. Оно молодо, но уже чувствуется букет.

– Вы правы. – Мадам Соровская еще раз пригубила вино. – Я рада за вас. А у меня все по-прежнему. Кстати, вы ничего не слышали про Юрия Михайловича?

– Вы имеете в виду Солова?

– Да.

– Нет. А что, с ним что-то случилось?

– Не знаю… Ладно, оставим это. Вы мне так ничего и не рассказали.

– А что рассказывать? У нас все нормально. В прошлом году я решил немножко модернизировать завод. Ничего не вышло. Но в этом году, думаю, все получится. Нужны новые пресса… Но вам, наверное, это не интересно.