– Мистер Раженский?

Сергей посмотрел на мужчину, задавшего вопрос.

– Да. Что вам угодно?

– Сережа, ты только не волнуйся. – Анна Сергеевна встала за спиною Ольги. – Понимаешь, это господин Дейн. Он из Англии… Нет, я не могу!

Она опустилась на стул рядом с Ольгой, обняла ее за плечи и стала что-то тихо говорить ей. Сергей перевел взгляд с Дейна на Солова.

– Я вас знаю. Вы были с моим отцом, там, в Севастополе…

– Поручик Юрий Михайлович Солов. Бывший адъютант вашего отца.

– Рад видеть вас в здравии, поручик. А этот мсье?

– Роберт Дейн. – Дейн чувствовал себя неловко. Он понял, что сказать Сергею все предстоит именно ему, и от этого не знал, с чего начать.

– Прошу вас, господа, присаживайтесь. – Сергей сел и взял сестру за руку. – В чем дело, милая? Почему ты так расстроилась?

Ольга сжала пальцы брата. Ее плечи дрогнули. Сергей обвел взглядом всех сидящих за столом и, словно какая-то мысль посетила его внезапно, остановил свой взор на Дейне.

– Вы из Англии? Что-то с Антоном? Что с ним случилось?!

– Ничего. – Дейн вытер платком вспотевший лоб. – То есть, с ним все в порядке. Но… Вот, возьмите.

Роберт достал конверт и протянул его Сергею.

– Это от отца!

Он вскрыл конверт. Прочитав письмо, он сложил его пополам и вновь взглянул на Дейна. Внешне в нем ничего не изменилось. Перед Робертом сидел все тот же молодой человек в накрахмаленной рубашке и в дорогом костюме. Лицо его не осунулось, не побледнело, но в глазах Сергея Дейн увидел боль и… ярость!

– Когда? Когда вы получили это письмо?..

– Месяц назад.

– Антон знает?

– Да. – Дейн ругал про себя Говарда, на чем свет стоит, и думал о том, что никогда ему этого не простит.

– Он… что-нибудь нам передал?

– Нет. – Роберт хотел добавить, что не виделся с Антоном перед отъездом, но, вспомнив о желании Говарда, промолчал. Ричард Говард настойчиво убеждал его ничего не говорить Антону о поездке, и как всегда не дал своим словам никакого объяснения.

Сергей не знал, что сказать. Он смотрел то на сестру, то на Дейна. Ольга утерла заплаканные глаза и, ни на кого не глядя, спросила:

– Что нам теперь делать?

Вопрос, превративший вдруг Ольгу в маленькую девочку, в существо, которое всегда нуждается в чьей-то помощи и поддержке, перевернул в один миг в сознании Сергея целый мир.

Солов, стоявший позади Соровской, наклонился к ней.

– Анна, тебе не кажется, что нам необходимо кое-что обсудить?

– Не сейчас, Юра.

– Нет, именно сейчас. Извините. – Солов повысил голос. – Мы оставим вас на минуту.

Ему никто не ответил. Анна Сергеевна поднялась, погладила Ольгу по голове и взглянула на Солова. Ничего хорошего этот взгляд Юрию Михайловичу не сулил. Он покраснел, взяв Соровскую под руку, еще раз извинился и отошел с ней в сторону.

Молчание за столом действовало на Дейна угнетающе. Он мог понять, почему молчат Сергей и Ольга. Узнать о смерти отца, тут у кого хочешь язык отнимется. Но вот почему молчит он, Дейн? Он многое может сказать этим людям. Но он не мог начать разговор и корил себя за это… Горе, – как чаша вина, и надо испить его до дна. Пережить первые минуты трагического известия порой самое трудное. Никакие слова не помогут.

Ольга больше не плакала. Она уставилась в одну точку. Ее мысли, словно мотыльки в ночи, хаотически летающие в безлунную ночь вокруг горящей лампочки, кружились вокруг слов: «Папа умер!» Все теряло смысл. Нет больше ни одной ниточки, связывающей ее с Россией. «Папа умер?!» Ее надежды, планы, мечты вдруг превратились в песок, струйкой убегавший сквозь пальцы. И ни одной песчинки невозможно остановить. «Папа умер…» Все блекло, бледнело, тускнело перед этим. Путешествия, новые страны, знакомства перестали быть для нее чем-то значимым. Ей и так все это казалось каким-то ненастоящим, как будто она смотрит спектакль и все ждет, когда же окончится представление и начнется настоящая жизнь. А теперь и вовсе все затянулось туманом. «Папа умер!»