— Знаешь, на самом деле, мне плевать, женишься ты или нет. Единственное, что меня волнует, так это то, что отец рассчитывает на тебя. Просто будь мужчиной и скажи ему правду! Скажи ему, что не намерен жениться на мне! Мне надоело говорить за нас двоих! Надоело, что папа продолжает обманывать себя ложными надеждами.

— Скажу, будь уверена, — цедит Адэм сквозь зубы и выпускает меня из плена своих рук.

Я тяжело дышу, продолжаю смотреть в его жгучие карие глаза, и, готова поклясться, что на мгновение замечаю в них сожаление. Он разворачивается и идёт к выходу. Когда доходит до дверей, резко бьет кулаком об стену рядом с ней. Я вздрагиваю, но продолжаю стоять на месте. И как только остаюсь одна, мои нервы сдают, и я позволяю слезам вырваться наружу. Обманывать себя нет смысла. То, что Адэм хочет жениться, как удары хлыста по сердцу. Как я смогу это пережить? Если мне сейчас так больно, то что будет потом? У меня ломит кости и разрывается душа от одной только мысли, что рядом с ним будет не просто какая-то клубная девка, а законная жена; от мысли, что мне придётся наблюдать за их счастьем.

Лошадь позади меня подходит ближе, мордочкой трётся о мои волосы. Я разворачиваюсь и обнимаю животное за шею.

— Ты стараешься утешить меня? — спрашиваю шёпотом. — Может, мы с тобой покатаемся, а?

Конь фыркает в ответ, и я принимаю это за согласие. Привязав седло, которое висит на перекладине, веду его к выходу. Как только мы оказывались на улице, я сажусь на него и направляюсь за пределы особняка к лесной поляне.

Пустив лошадь рысью, возвращаюсь мыслями к словам Адэма, его обвинениям и оскорблениям. И вновь, кровь начинает бурлить в венах, а в висках пульсирует нарастающая боль. Возможно, мне стоило ответить ему, сказать, что между мной и Инглабом ничего не было. «Никогда! Он не узнает, что его обвинения беспочвенны. Адэм Берк не заслужил того, чтобы оправдываться перед ним», — тут же протестую мысленно.

Как только я могла себя загнать в такую ситуацию, собственноручно уничтожить свою репутацию? Будь трижды проклят Инглаб. Если бы он не появился в моей жизни в переломный момент, когда я была в отчаянии, всё бы могло сложится по-другому. Но я была так глупа, что убедила себя, будто влюблена в него. Мне нужно было прекратить всё с ним ещё в ту ночь, когда я поняла, что не могу вынести его прикосновений.

Перед глазами вновь проносятся события той ночи. Желудок моментально реагирует приступом тошноты. Это случилось через пару недель моего пребывания дома у Инглаба. Тогда он вернулся как обычно довольно поздно. Я уже лежала в кровати и притворялась, что сплю. Это всегда помогало избежать близости с ним. До этого он не лез ко мне, был обходителен и заботлив. Но в ту ночь я почувствовала, как он сел у моей постели, и напряглась.

— Камилла, принцесса, ты же понимаешь, что мы должны это сделать, — произнес Инглаб, положив руку на моё плечо.

Я не придумала ничего лучше, чем продолжать притворяться спящей. Внутри поднималась паника, я понимала, что не хочу близости с ним. Но Инглаба это не остановило. Убрав одеяло, он принялся гладить мою спину. Потом я почувствовала его губы на лопатках. Я вся сжалась. Хотелось встать и убежать оттуда. Но на меня будто наложили заклятие: я не могла пошевелиться, не могла произнести ни звука. Твердила себе только одно: «Успокойся. Ты его любишь. Это нормально. Так должно быть».

Когда Инглаб перевернул меня и стал целовать шею, спускаться ниже, я все ждала, что сейчас моё тело отзовется на его ласки. Но вместо этого, каждое его прикосновение было словно змеиный укус. Его поцелуи казались слишком влажными, липкими. Я жмурила глаза, борясь с отвращением, которое появлялось в груди, боролась сама с собой. «Представь, что это Адэм», — подсказал внутренний голос. И я ухватилась за эту мысль, словно утопающий за спасательный круг. Я призвала на помощь всё свое воображение и представила, что нахожусь в объятиях Адэма. Что это его губы ласкают мои плечи, что это его прерывистое дыхание звучит в ушах.