– Вот они – последствия репрессий Сталина в отношении начальствующего состава Красной Армии! Вот результаты расправы с компетентными офицерами, – оживилась корреспондентка.

– Не горячитесь, послушайте, что произошло далее. Я рассказываю о конкретном случае, произошедшим с нашей батареей. Подчиняясь приказу, мы вновь грузим боеприпасы, цепляем орудие к грузовику и уже на новом месте снова копаем, рубим, пилим. Из последних сил, а вернее, уже без всяких сил заканчиваем оборудование позиции и падаем там, где услышали команду «Отдых». Сразу же проваливаемся в черную спасительную тьму. И сразу же нас подбрасывает команда: «Воздух».

И вот четверка «лапотников» (Юнкерс-87) с хорошо знакомым пронзительным воем несется прямо на тебя и начинает сбрасывать бомбы. Но ты с радостью видишь, что они падают на несколько сотен метров левее. И понимаешь – бомбят позицию, где еще два часа назад стояла батарея, и которую они по приказу командира в такой спешке покинули. Смотришь на товарищей и без слов понимаешь, что все готовы кричать «Ура майору!», но вслух произносят только: «Слава Богу, успели позицию поменять».

И в самом деле, каждый выполнил свою работу. Командир сумел сохранить и личный состав, и штатное вооружение, хотя и потерял свою «сухую» землянку. А особисты-смершевцы быстро разобрались с «лесным братом», которых в Латвии было с избытком, пойманным во время передачи по рации данных о расположении дивизиона.

Валентин не был интересным рассказчиком, а журналистке не хватило опыта, чтобы из такого скудного материала сотворить нечто достойное для печати. Интервью не опубликовали. Оно и понятно. Ратный труд не с оружием, а с лопатой и топором редко кому удавалось описать так, чтобы и не отойти от правды, и показать его героизм. А ведь именно лопата являлась связующим звеном между бойцами и землей, за которую они сражались, поливали своей кровью и умирали.

Земля в мирное время – кормилица, в военное – берегиня, защитница. Она принимает в себя пули и осколки, останавливая твою смерть. Потому-то она родная, потому-то за нее, родную, сражались, не помышляя отдать ее, уступить врагу. Но ею нельзя просто пользоваться, с ней надо быть вместе, с ней и на ней надо работать. А она свой долг всегда отдаст с запасом. И со временем понимаешь, какая она ласковая, мягкая, теплая.

Днем поводов для воспоминаний было мало. Разве только кто-нибудь не затеет разговор о жизни в Казахстане, Калмыкии, во Владимирской области. По праздникам – на Новый год, 23 февраля, 9 мая, 7 ноября по телефону звонят бывшие дорожники. Правда, с каждым годом число их редеет и звонков становится все меньше. Хотя бывший дорожный мастер Харлам держится. Он звонит из Греции регулярно. И после приветствий обязательно говорит, что, работая в ДЭУ, ни он, ни другие не понимали, что жили при коммунизме, и только теперь осознали это.

Харлам в партии не состоял, и никакой идеологической подкладки в этом его заявлении не было. Он имел в виду материальную составляющую его представлений о коммунизме. И не только высокую заработную плату.

Как только вышло постановление Совета Министров СССР о развитии подсобных хозяйств при предприятиях, Валентин активно принялся его выполнять. Уже через два года в подхозе ДЭУ была построена свиноферма на 600 свиноматок, коровник на 100 голов крупного рогатого скота, разведен сад на двух гектарах, пасека на 50 пчелосемей. Но главное, на арендованных землях добились отличных урожаев зерновых, которых хватало не только для обеспечения кормами подхозных животных, но и для продажи своим рабочим. Многие стали сами разводить кур, индеек, кроликов, нутрий, держали свиней и коров.