Все душещипательные, зубодробительные скандальные сцены ревности, что в жизни, что на бумаге, напоминают мне истерику мальчиков и девочек в детском саду, делящих ночной горшок неубитого медведя. И сцена в «Триумфальной арке» вызвала у меня положительные эмоции. Жоан увидела Равича в ресторане с какой-то дамой. Потом пришла к нему домой и закатила ревнивый скандал с вопросами. Он ей по-хорошему объяснил, что она живёт с мужчиной, что не имеет права устраивать сцену и что пора бы ей возвращаться к своему ненаглядному. Что же ответила актриса средней руки с румынским акцентом? – «Это другое!» Под это сакраментальное «Это другое!» я смеялся в голос.

Поскольку я сам писатель, то не могу не вставить здесь свои ассоциативные «пять копеек», родившиеся при прочтении:

«Он резко толкнул дверь и ворвался с грохотом в её жизнь, нарушая весь привычный, хоть и, честно говоря, зловонный уклад бытия. Они не виделись сотни лет, раньше его звали иначе, а у неё было другое имя. Но даже истеки вечность с момента их последней встречи, это ничего бы не изменило, потому что для родственных душ не существует времени и пространства.

Он пристально взглянул на неё, обжёг блеском стальных глаз. Она тут же вспомнила, всё вспомнила – все их жизни, все пути и сплетения, все уровни огня, воды и медных труб, что они не раз проходили вместе, пусть и с переменным успехом, ведь никто не совершенен в подлунном мире.

– Долго же я тебя искал, крепость души моей… Идём со мной! – бросил он.

– Но как?.. – взбрыкнула было её последняя нынешняя личность. – У меня муж, дети, ипотека…

Голос её затих, она обернулась и увидела тающих призраков своей эрзац-жизни. Глаза её, потухшие за последние годы, вновь вспыхнули со свежей силой, надеждой и радостью.

– Идём! – он протянул ей руку.

– Идём, мой воин! Наконец-то мы снова вместе! – бросилась она к своему единственному и настоящему».

Превознося Любовь и обожествляя Женщину, Ремарк подспудно прошёлся и по религии. Так сказать, мысли вслух:

«Человек без желудка умер. Трое суток он стонал, мучался, и даже морфий ему уже почти не помогал. Равич и Вебер знали, что он умрёт. Они вполне могли бы избавить его от этих трёхдневных мучений. Но не избавили, ибо религия, проповедующая любовь к ближнему, возбраняет сокращать страдания человеческие. И её в этом строжайше поддерживает закон».

И здесь я с автором соглашусь. Судить по делам, а не по словам, и видеть скрытый смысл между строк религиозных догм.

А ещё хочу сказать напоследок… Ревность лысых обезьян, без стеснения гордо носящих название Человек, убивает.

«И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда. <…> А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней».

(Дан. 12:2–13)

Покритикуем небожителей. И даже осмелимся им где-то возразить. Что, в общем-то, привычно для меня, потому что я со многими богами и вознесёнными не согласен. Тем более, моё несогласие вялое и пассивное по причине понимания, что бог или вознесённый высказал одно мнение по некоторому поводу – в конкретное время в конкретном месте и для определённых ушей. Тут сразу же включается несколько уровней понимания сказанного в зависимости от осознанности и развития внимающего. Тот же бог или вознесённый по тому же самому поводу в другое время, в другом месте и для других ушей сказал иначе. Мудрое говорят среди мудрых. А искусство прятать среди мишуры символы и проблески истины для посвящённых используют с сотворения мира.