И ведь это был не просто антураж — Маша действительно читала и Кафку, и Камю, и Гессе, и даже Иммануила Канта. Как она умудрялась сочетать в себе всех этих авторов и любовь к розовому цвету, понять было сложно, даже практически невозможно, но Лиза и не пыталась.

— Привет. — Она старательно улыбнулась и подняла повыше чашку с чаем, словно хотела спрятаться за ней. — Как… прошли выходные?

— Купаться ездила, — ответила Маша весело, примостив сумочку с книжкой на край стола и включая компьютер. — А ты… хм… а ты чего такая грустная?

Что ж, на этот раз придётся врать.

— Голова болит.

— О, — коллега оживилась. — Меня тут как раз научили классный массаж от головной боли делать! Давай, откидывайся, сейчас я тебя разомну и всё как рукой снимет. И кружку-то поставь, чай в этом деле точно лишнее.

— Может, не…

— Надо-надо! — отрезала Маша, подходя ближе с решительным выражением лица. — Нечего тут страдать и киснуть! Иначе перевод плохой получится и заказчики будут плакать.

Лизе захотелось улыбнуться, но скулы свело — и всё, что она смогла — это спросить:

— Почему плакать? Может, смеяться.

— Это мои заказчики будут смеяться, — ответила Маша полусерьёзно-полушутливо. — А твои точно плакать. Откидывайся, говорю!

Минут через десять Машиного сосредоточенного сопения и Лизиного постанывания коллега призналась, что плечи у Лизы каменные и ничего удивительного, что голова болит. И мяла, и постукивала, и поглаживала так, что хотелось расползтись по столу, как студню по тарелке — там и уснуть до конца рабочего дня.

Но приходили остальные коллеги, хихикали над Лизой с Машей, загружали электронные почты, начинали обсуждать заказы — и пришлось прерваться на рабочий процесс.

— Ну-у-у? — протянула Маша, плюхаясь на место и грозно сводя брови — при этом, правда, улыбаясь во весь рот. — Легче?

— Легче, — ответила Лиза, не покривив душой.

Ей действительно стало чуть проще дышать после этого массажа. Хотя воспоминания по-прежнему не отпускали.

***

Шли годы, Лиза взрослела и всё лучше и лучше разговаривала на тех трёх языках, которые выбрала для изучения. Английский и французский к последнему году учёбы в школе она знала практически как родной русский, немецкий — Лиза изучала его самостоятельно — сильно отставал, но она собиралась вплотную заняться им в институте.

Старшая сестра за это время успела окончить вуз, выскочить замуж, уехать из родного дома, развестись и вернуться в этот самый дом с безапелляционным заявлением:

— Все мужики — козлы! Больше никогда!!!

Случилось это как раз перед Лизиным выпускным вечером, и возвращение Веры немного подпортило им с мамой праздник. Но мама ко всему относилась философски, приняла она и этот поступок старшей дочери, сказав лишь:

— Хорошо, что не успели детей заделать. — И, поглядев на покрывшуюся красными пятнами дочь, добавила: — Ясно… Ну, что ж. Я давно хотела сделать ремонт в твоей старой комнате. Там есть отличное место для детской кроватки у окна.

Лиза поначалу пришла в шоковое состояние — ребёнок? какой ребёнок? — а потом обрадовалась. Ура, у неё будет племянница!

Вере в срочном порядке купили платье, чтобы пойти на Лизин выпускной, и в назначенный час они втроём вышли из квартиры и начали спускаться по лестнице. А навстречу по той же лестнице поднимался Денис…

Лиза смущённо вспыхнула, остановилась, и мама с Верой чуть не врезались в неё — она-то шла первой.

Денис поднял голову, оглядел её удивлённо, а потом чуть улыбнулся и произнёс очень тепло:

— Лиза, ты школу уже заканчиваешь? Надо же, как выросла.

— Да, выросла, — сказала мама, погладив Лизу по плечу. Она, естественно, была в курсе чувств младшей дочери, но никогда не волновалась из-за них — девочка разумная, парень хороший, а там — либо пройдёт, либо что-нибудь сладится. — Того гляди, замуж будем отдавать.