– Издеваешься? Мы еще толком развод не обсудили, а ты уже поскакала к какой-то цыганке?

– Она не цыганка, – сестра ожидаемо обороняется. – И, между прочим, выиграла «Битву экстрасенсов».

– Ну это все меняет! – не могу сдержать сарказм.

В юности я как-то столкнулась с парой голосистых таборных предсказательниц и от испуга выложила им последние сто рублей под назойливое «иначе сохнуть будешь, покойника в доме увидишь».

– Танич, поехали к ней. Дамира фигни не посоветует.

– Наташ, не мели чепуху. Мне еще Славкин чемодан собирать.

– Перетопчется! Ты ему не прислуга.

За пятнадцать минут словесных баталий сестра успевает примчаться к детскому саду на такси и усадить в него меня.

Почему я такая мягкотелая? Другая бы отмахнулась и занялась делами. Да и мне было бы не лишним запустить стиральную машину, а то у Вовки чистые вещи заканчиваются со скоростью света. Спасибо, что не горят. Нет же, вместо домашнего досуга тащусь к какой-то подмосковной Ванге. Ладно хоть от Красногорска до Химок недалеко.

– Он будет проситься обратно, но ты не принимай, – учит Наташка. – Дамира даст свечки и молитвы, чтоб отвадить.

– А на кладбище съездить не надо? – взрываюсь я. – Тут как раз Митинское поблизости.

Таксист с интересом косится в зеркало заднего вида. Даже неудобно при нем обсуждать этот вздор.

– Танич, все серьезно, – сестра переходит на шепот, от чего голос звучит зловеще. – Она просила тебе не говорить, но я скажу. Если затянешь с разводом, будут проблемы с Вовкой.

– Что? – снова чувствую себя простодушной девчонкой, которую разводят, играя на страхах. – Что ты ей про нас рассказала?

– Дамира и без рассказов все видит.

Умом понимаю, что Наташка желает добра, вот только в стремлении помочь не знает меры. Как старшая сестра она привыкла заботится обо мне и, кажется, до сих пор не осознала, что я выросла.

– Слушай, я ценю заботу, но давай со своими проблемами буду разбираться сама?

Такси останавливается возле панельной девятиэтажки, помешав спору выйти на новый виток.

Поднявшись в громыхающем лифте, подходим к двери, разрисованной кельтскими узорами. Господи, что я здесь забыла? В красках представив танцы с шаманским бубном, пячусь назад, но Наташка настойчиво заталкивает меня в квартиру.

Внутри нет ни курительных чаш со струйками дыма, ни оберегов, свисающих со стен. Поначалу я и стены в коридоре не могу рассмотреть из-за столпившихся людей. Несколько женщин сидят с подносами, залитыми воском, еще две читают молитву с листа, прислонившись к шкафу. В нише за обувницей приземистый мужчина с залысинами что-то бегло печатает в телефоне.

– Это очередь? – нервно хмыкаю я, обернувшись к сестре.

Та шикает на меня, но пристыдить не успевает. Мешает звонкий голос из глубины одной из комнат:

– Наташ, ты? Идите сюда. Обе.

Как назло, в кармане вибрирует мобильный. Не глядя, сбрасываю звонок и продвигаюсь за сестрой. Люди расступаются, пропуская нас без единого возмущения. Кто-то даже улыбается – вполне дружелюбно. Пожалуй, даже слишком. Клянусь, если это секта, я Наташку на порог не пущу!

В разделенной перегородкой спальне у стола с колодой карт Таро, восседает Дамира. Я полагала, она будет похожа на ведьму из мультфильма про Рапунцель, худощавую и смуглую, с кудрявыми черными волосами, но передо мной копия Урсулы из «Русалочки». Такая же тучная, с короткой стрижкой ежиком и ярким макияжем.

– Все-таки пришла, – улыбается она, неторопливо барабаня по столешнице острыми багровыми ногтями. – А ведь не хотела.

– То есть, вы знаете, что я вам не верю?

Зря лезу на рожон. Вдруг сглазит за дерзость?

– Я не Господь Бог, – со смешком отмахивается Дамира. – Мне твоя вера ни к чему.