– Не верится, что держу ее в руках…

Голос дрожит. Внутри все переворачивается от эмоций, которые похожи на цветы: яркие, красивые, но дикие и буйные. Их так много, что, заполняя собой грудную клетку, они мешают дышать.

– Ей бы понравилось.

Только на эти слова хватает воздуха. Потом я прикусываю дрожащую губу и концентрируюсь на сердцебиении, чтобы случайно не заплакать.

Держать в руках книгу, посвященную бабушке, – все равно что разом пережить всю радость и всю боль, что связаны с ней. Я будто снова смотрю на улыбку бабушки. Снова стою у ее надгробия.

Фил притягивает меня к себе за секунду до того, как слезы все-таки срываются с ресниц. Он прячет мое лицо на своей груди, и я безумно благодарна ему за это.

Не хочу, чтобы Татьяна видела мои слезы. Она бы никогда не поняла их.

– Что ж, – судя по голосу, редактор явно смущена тем, что только что случилось. – Вы очень милые, ребята, – я буквально слышу ее смущенную улыбку. – Не думали использовать это в продвижении книги?

Фил отпускает меня, когда утираю слезы. Несколько влажных пятнышек остается на его футболке, но их он тут же прячет, запахнув куртку.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю собранно.

Горжусь собой. Голос уже совсем не дрожит, и в глазах – ни слезинки. Только пальцы до боли на подушечках сжимают книгу.

– Сейчас много каналов для продвижения. Видео – мощный инструмент. Тем более вы внешне очень похожи на героев «Дебюта». – Татьяна по очереди глядит то на меня, то на Фила. – Можно снять эстетичные ролики по мотивам книги. Аудитории зайдет, учитывая очевидный всплеск внимания к тебе, Лина.

– Всплеск? – хмурюсь я.

Если она имеет в виду наплыв хейтеров, то это не то внимание, которому стоит радоваться. Любое мое действие непременно осуждают. Поэтому следовать совету редактора и выкладывать видео со мной и Филом не хочу. Я готова терпеть выпады в свой адрес, но, если засвечу Фила, он станет отхватывать яда не меньше.

Даже если ему плевать и он согласен на такой шаг, то я – нет.

– Черный пиар – ненадежный помощник. Но все сложилось как сложилось, – пожимает плечами мой редактор. Затем она элегантно закидывает ногу на ногу и наклоняется ко мне. Понизив голос, Татьяна говорит: – Лина, за тобой следят многие.

Она замечает, как я морщусь, будто на свежую рану попал лимонный сок, и добавляет:

– Да, такое внимание тебе неприятно, но относись ко всему философски. Ненависть лучше равнодушия. У тебя есть шанс склонить хейтеров на свою сторону, сделать их своими читателями. Заинтересуй их. Покажи, что влезать в скандалы – не единственное твое умение.

– Я не…

«…влезаю в скандалы! Меня втянули!» – не успеваю договорить я. Фил сжимает мою руку, без слов намекая, что сейчас не время для споров.

Слушай и запоминай, Лина.

– Ссоры и громкие выпады всегда привлекают много внимания. За чужими проблемами наблюдать интересно и безопасно. Но помни, такие шаги дают мощный, но короткий выхлоп. Или, что еще хуже, вызывают привыкание аудитории, которой становится нужен только очередной инфоповод. Перестаешь влезать в разборки? О тебе мигом забывают.

– Это не мой путь.

– Надеюсь, что так, Лина. Но докажи это. Докажи не только мне и издательству, но и аудитории. Всем, кто следит сейчас за каждым твоим шагом.

– Они ждут, что я оступлюсь.

– Если сделаешь все правильно, хейтеры станут союзниками.

– Но как? Предлагаете помириться с блогерами? Снова скажете извиняться перед Алекс Шторм?

Татьяна медленно поднимается с кресла, глядит на меня сверху вниз и произносит:

– Не знаю. Но твоя ситуация хоть и трудная, но далеко не безвыходная. Судьба издания следующей рукописи зависит от тебя. Постарайся не рубить сплеча. Думай, и только потом делай ход.