Калейдоскоп событий генерирует случайные картины из прошлого, не задерживаясь и на пару секунд. Время замедляет ход, акцентирует внимание на важном. По взмаху дирижёра отрывки сотворили хронологию.

Бежевые стены родильного отделения. Далёкий шум воды в трубах. Блики на недавно вымытом кафеле. Запах спирта. Люди в белых халатах. Врачи, словно мухи порхают по операционной, о чём-то громко спорят. Какофонию дополняют протяжные крики женщины. Я незаметный для всех, словно призрак, прошёл ближе к окну. На больничной койке тужится девушка. Грубоватые черты лица, утомлённый вид. Насупилась. Русые волосы распущены по подушке. Неужели ОНА?

Врачиха-акушер ласково подсказывает:

—Тужься, милая. Скоро всё кончится. Ты только тужься сильнее…

Взмокшая женщина вздрагивает от каждой схватки. Руки вцепились в металлический каркас койки, словно это может помочь.

– Потужься ещё! Дыши глубже… Вот так. Хорошо. Ты молодец.

Роженица держится из последних сил, со стонами поднимаясь и падая обратно. Медсестра платком вытирает пот со лба роженицы. Крайняя схватка застала будущую маму врасплох. Женщина закричала ещё громче. Показалась головка, врачи засуетились.

Ребёнок появился. Женщина бессильно тянулась руками к сморщенному в крови материнской утробы тельцу, но его не отдали. Я крайний раз взглянул на мать и продолжил сон.

Поле, темно. Сквозь редкие деревья видны огни дискотеки, слышна музыка. Парень и девушка целуются на детской площадке в пионерском лагере.

– Ты ЭТО уже когда-нибудь делал?

– Нет, а ты?

– Я тоже.

Юноша осторожно поцеловал грудь. Рука поползла ниже живота, потёрла между ног. Девушка прикусила губы, постанывая.

***

– Максим, надеюсь, вы припомните, как попали в аварию? Или вновь сошлётесь на амнезию? – съехидничал майор. – Это же так удобно, да? Разбить машину и сбежать от правосудия, словно заяц. Оставить девушку без сознания умирать от потери крови… А потом: бац! И всё забыть. И ни-ка-ких мук совести. Всё просто и понятно.

– Что за херню ты несёшь, майор? – взвизгнул я, – Какая авария?

– Жалко, у меня нет видеозаписи. Ну, как в тот раз, когда вы пытались унести находящуюся в коме мать. Жуткое зрелище, – парировал следователь. Улыбался, знал, что нашёл место, куда можно втыкать иголочки, – но я видел фото искорёженного автомобиля. «Перевертыш», вроде так это называется.

Я запротестовал:

– Но мать говорила со мной! И держала за руку! Знаете, что не сходится? Знаете, а? Если я разбился, должны остаться шрамы!

Майор откинулся на спинку и с довольным видом ухмыльнулся:

– Действительно? Посмотрите на свои руки.

Я осмотрел предплечья. Кожа покрылась рубцами. Откуда они? Стигматы выглядят несвежими, зажившими, словно прошло уйму времени. Но их не было! Я каждый день лицезрел собственные руки! Я не святой и неоткуда взяться божьим знакам! Они всё подстроили!

– Да, да, Максим. Потрогайте шею, затылок и найдёте много интересного, – добавил Панфилов.

– Но их не было! Этих шрамов здесь не было! Не было! Я не сумасшедший! Не было! ПРОЧЬ! УБЕРИТЕ РУКИ!

***

Надоело! Опротивело! Панфилов в очередной раз проклял сволочную работу. Одиннадцатый месяц без отпуска перешагнул середину. Организм копит усталость. Редкий прерывистый сон не освежает. Майора преследуют головокружение, звон в ушах и мигрень. Глаза чешутся и слезятся.

Всегда сдержанный следователь источает агрессию. Позволяет лаве гнева сжечь выстраиваемый годами авторитет. Всегда педантичный профессионал проявляет редкую невнимательность и рассеянность. Часы «мозгового штурма» больше не приносят удовлетворения. Проблема-с. Пробовал снотворное, антидепрессанты, фиточай, ароматические свечи и хвойные ванны. На просторах всемирной паутины проникся идеями медитации.