– И зачем ей только такая стыдоба могла понадобиться… – продолжала тихо возмущаться Дарья, посверкивая глазами в сторону загнавшей серба в угол Сердцезаровой. – Могла бы поприличнее тему выбрать! Палец, например…

– Очень приличная тема…

– Тьфу на тебя! – зашипела, словно разорённая змея, Белоснежка. – Пошляк!

– …То есть если сконцентрируешься, то на одной копии разрез скальпелем будет идентичен настоящему, и она не развеется? – продолжала тем временем наседать на несчастного ленивца Машка. – А анатомию вообще хорошо знаешь?

– Ну, так… – стараясь не смотреть девушке в глаза, пробормотал тот, – на общем основании…

– Другими словами, практически не знаешь!

– Ну… э…

– А если узнаешь – повторить сможешь? – Машка, схватив за грудки, прижала парня к стенке, а глазищи у неё горели как костры. – Что у кукол внутри?

– Дым…

– А сделать так, чтобы внутренние органы были, можно?

– Если нужно…

– А чтобы кровь текла?

– Не пробовал…

– А не девочку, а мальчика?

– Тоже…

– Так, Борислав, немедленно убрал своё непотребство! – произнёс материализовавшийся рядом с нами Мистерион. – Седцезарова, опусти его.

– Но, наставник! – возмутилась было Маша, но сникла под взглядом масочника. – Это будет прорыв в чаровничестве! Мы должны немедленно…

– Всё потом… – нахмурился преподаватель. – Садитесь.

Мы быстро заняли свои места. Однако прежде чем подойти кафедре, Мистрион вынул что-то из-за пазухи и, подойдя к мемориальной доске, прикрепил нечто… оказавшееся портретом нашей Ленки. После чего, вернувшись на своё место, сказал:

– Сегодня в час дня, не приходя в сознание после ранения, умерла кадет-чародей первого курса…

У Нинки, сидевшей рядом со мной, из глаз потекли слёзы, а Маша с другой стороны просто прикрыла лицо ладонями. Не зная, что сделать ещё, я схватил их руками за плечи и притянул к себе.

– …Елена Леонидовна Суханова, – закончил принесённую страшную новость Мистерион и замолчал, а затем сказал явно официальную фразу: – Чародеи и Чаровники, прошу встать и почтить вместе со мной память усопшей.

Мы дружно поднялись.

– Поворот на образ! – командным голосом приказал наставник и, доживавшись, когда все развернутся в сторону вывешенного портрета, торжественным произнёс, как и мы, прижав кулак правой руки к сердцу: – Сегодня перед лицом Древа мы отдаём честь памяти Елены Леонидовны Сухаревой, нашей боевой подруги, ушедшей за кольцо Уробороса. Более её нет с нами, но мы навсегда запомним её живой и счастливой. Клянусь!

– Клянусь! – дружно рявкнули мы в два мужских и три женских голоса.

Конечно, Дарья с Бориславом с нашей подругой даже и знакомы-то не были. Однако данный факт ничего не меняет, тем более что теперь один из них точно останется в шестьдесят первой руке.

– Объявляю минуту молчания… – медленно произнёс Мистерион, и в помещении наступила тишина.

Несмотря ни на что… в произошедшее как-то вовсе не верилось. Тем более что Маша говорила, будто физически она вроде как уже здорова, да и занимались девушкой, по её словам, видные специалисты, а ту же Машку не подпускали даже в качестве сестры милосердия. Больно тонкое ей требовалось обхождение, так что даже заботились настоящие чаровницы.

И тут такое! Не скажу, что казалось, будто она сейчас отворит дверь и, как обычно, смущённо улыбаясь, войдёт в аудиторию. Но всё же…

– Вольно… – произнёс наставник, выдержав положенное время. – Садитесь…

– Наставник. Господин Мистерион, – только-только присев, тут же вскочила Сердцезарова, хмуря изящные бровки. – Мне срочно нужно в мою Академию. Я обязана присутствовать на вскрытии!

– Ты уверена? – масочник внимательно посмотрел на неестественно бледную молодую чаровницу. – Твой куратор сказал, что это нежелательно…