Ролевые игры жестокости.
На скафандрах моллюсков
Маски джокеров,
Свист по-французски
Космической оперы.
Душа бесшумная,
К земле прижимаясь,
Думает:
«Я умираю».
Просто жить слишком сложно,
Колышутся деревья в этом странном лете,
Тревожно —
Это не ветер.
Тяжёлым трудом
Заслужившая себе право быть тупыми,
Грязь в золотом,
Забывает своё имя.
Свои строки утром перечитав
Понимаешь, пробираясь сквозь перечёркнутых запятых кресты,
Что ты всегда прав,
Ведь это не ты.
Гипнопотам
Затопленные руины
Ушедших веков укрывают сны,
В пруду всплывают спины,
Мы встретились в первый день весны.
Пусть зла расцветают сто цветов —
Мести неведомы слёзы,
Пробуждает мертвецов
Ядерная роза.
В крыше окно
И в полу дверь,
В сознании темно
От будущих потерь.
Ты настоящий,
Когда искренне улыбаешься,
Вперёд слепящий
Свет гаснет, когда пугаешься.
В ангельских перьях павлина
Красоте молитва сияла,
Поют на равнинах
Нимфы кристаллов.
Главное в принятии себя
Не перестать мыться,
Саксофоны в вечерней заре трубят,
Больше ничего не повторится.
Бег по подземелью,
Лабиринту безграничному,
В титановое ущелье
Капает электричество.
Отчеканен на монете
С обеих сторон рубец,
Дети за родителей не в ответе,
Только если ты сам не свой отец.
Chaintown
Палитра твоего грима
Линии чертит судьбы,
Вдоль реки из дыма
Растут электрические грибы.
Сквозь века доносится шум —
Это отзвук былого краха,
Запирает в дом дум
Пуэр из могилы монаха.
Непрочитанных писем шелест,
Лунный туземец жуёт эвкалипт,
От того, кто был смелый
Остался лишь хрип.
Сияния льёт бальзам
На ледяные пики день,
Выдвигаясь к горным клубам,
Госпожа президент расстегнула свой френч.
Древние, тёплые звёзды
Над стоячей водой зависли,
Отравлены почва и воздух,
Ядом наполнены мысли.
В девственных дневниках
Святость была иной,
Когда начался ад в небесах,
Она рай возвела под землёй.
Жемчуг трепещет
На её животе,
Небо плевками хлещет
По панельной сироте.
Летучие мыши крылья расправили
В дыхание брата пытаясь вползти,
Но после смерти Авеля
Нет обратного пути.
Чернокнижник
Печальный гобой,
Зрелость мою верни,
Водку пей, пой,
40° в тени.
Много хорошо – это хорошо,
К зависти мерзкой врагов,
Вспять пошёл
Хоровод на ладонях богинь и богов.
Все данные удалены,
Ты ни в ком не отразился,
На девятый месяц войны
Никто не родился.
Ключ странствий
Двери любые откроет,
Лезвия взмахом рассекая одно пространство
Раскрывает другое.
Эроцентриста
Ум неподвижный
Ищет после потопа пристань,
Великий Чернокнижник.
Свободы каминг аут:
Будь кем хочешь,
Люби кого хочешь,
Вихрь многоцветных аур
Мокшу пророчит.
Это не астероиды, а корабли,
Наги нога нага,
Путы минувшего мы рассекли,
В страсти хватаю тебя за рога.
Невозможно больше кричать,
Поменяли все вещи названия,
Весь мир не молитву должен читать,
А заклинание.
Пылающий Гуандао
Бензина в пруду начертание,
Под спокойствием лодки разлитым топливом,
Сотрясается пожилое здание
От студенческой проповеди.
Прекрасный стан опасной Дюрандаль
Раной обнимет султан,
Тьмы давит мораль
Белый гигант.
Отпустил себя в своей сложности
Океана царевны трезубец,
Преисполнена противоположностей
Жена Анубиса.
Светильники познания созрели
Азиатскими загораясь рунами,
В их свете лишь не сгорели
Ирворобондо с двумя лунами.
Штангу перекатывает в языке,
Под ней – чёрный пегас,
Распускаясь в увядшем цветке,
Предтеча-любовь, слепая на один глаз.
На троне завершаются приключения собаки
В ошейнике со связкой опричников голов,
Обретают смысл троякий
Вопли тысяч сгорающих врагов.
Во имя конца и машины
Мы не искали то, что нашли,
Не преодолев дороги и половины,
К чему пришли…
Древо Морей
Когда только начал писать
Уже все стихи свои забыл,
Лучше и тебе не знать,
Кем я в прошлой жизни был.
Вынув из ножен дверную ручку