Увидев меня, он улыбается, машет мне рукой и зовет:
– Тань, иди сюда!
Я вспоминаю про установки «замороженности», которые все выходные репетировала дома, делаю лицо кирпичом и прохожу мимо Мажора на свободную парту, зову Ладу сесть рядом. Она приземляется со мной. Тут Софа моментально подскакивает и бежит к Платонову за мою бывшую парту, плюхается рядом с ним, но он, увидев ее, говорит громко и пренебрежительно, на весь класс:
– Слушай, курица, отвянь от меня, ладно?! Навсегда! – и идет опять ко мне. Смотрит на Ладу и говорит ей:
– Исчезни! Теперь с ней буду сидеть я! Это понятно? – Лада бессловесно поднимается и уходит на свободное место. Спорить опасно. Не дай бог рассердишь царька!
– Что ты себе позволяешь, Платонов, – прошипела ему я, – какое ты право имеешь обижать моих подруг?! – я поднимаюсь и хочу уйти, но он хватает меня за руку и притягивает снова на стул.
– Останься пожалуйста! – просит он, не глядя на меня и сжимает мне руку сильнее.
Надо же! Он и вежливо разговаривать умеет?!
В это время в класс входит учитель русского языка и литературы – мой любимый учитель и классный руководитель – Олег Павлович. Все встают, а Платонов по-прежнему удерживает меня за руку, между нашими руками пролетает электрический разряд. СНОВА! Да что ж такое, в самом деле!
– Садитесь! – говорит учитель, открывает журнал проверить по списку – все ли присутствуют. – Староста, кто отсутствует?
Наша староста – Лена Веревкина рапортует об отсутствующих.
Платонов тем временем придвигает свой стул немного поближе и говорит мне шепотом:
– Ты не обращай внимания на эти идиотские комменты в чате! Их переклинило на нас с тобой просто…Завидуют!
Я тут же отодвигаю свой стул подальше и говорю:
– Мне фиолетово!
– Мне тоже! – говорит он, – Ты мне нравишься! И мне плевать, что говорят!
Мое сердце начинает трепыхаться, как у подстреленной птицы, я чувствую, что покрываюсь предательским румянцем и наклоняюсь к сумке, чтобы скрыть свою горящую физиономию. Долго копаюсь там, медленно достаю пенал, учебники и тетради, и наконец выпрямляюсь. Но щеки еще горят… Он видит это и улыбается, как довольный кот.
У нашего классного тоже не забалуешь на уроках, поэтому мы с Платоновым концентрируемся и до перемены больше не разговариваем.
После перемены – литература. Тема – роман «Парфюмер» Патрика Зюскинда.
Нам задали прочитать его на каникулах, и он произвел на меня двойственное впечатление. Написан прекрасно, перевод шикарный, но содержание!!! После прочтения у меня осталось непроходящее чувство какой-то гадливости, брезгливости, ужаса… То, как главный герой Гренуй добывал запахи для своих духов было ужасно! Убийства! Молодые девушки, виноватые только в том, что имеют потрясающий природный аромат кожи.
– Ты прочитала роман, Тань? – спрашивает меня Алекс шепотом.
– Конечно! А ты?
– Ну да! И как у тебя впечатления?
– Ужасно просто! – шепчу я, – я не любитель таких жутких убийств. Еле дочитала. Мерзко…
– А мне прикольно было, – говорит он.
Начинается обсуждение книги, и меня действительно удивляет мнение Платонова. Он говорит уверенно, веско, убедительно высказывает свое мнение. Олег Павлович им доволен.
– Спасибо, Алексей, – говорит он. – Очень точно подмечено. – и обращается к классу: – У кого еще какие мнения?
К концу урока мы с Платоновым увлекаемся работой, увлеченно переглядываемся, обмениваемся мнениями. Мне с ним интересно! Умен, оригинален, и… очень красив… О чччерт!
Глава 4
С этого дня Платонов окончательно оккупировал плацкарт за моими партами. Где я – там и он. Два месяца с половиной прошло, как я держала оборону. А Платонов не снижал оборотов! Я смирилась, но «заморозку» держала «бульдожьей хваткой» и все попытки Платонова сблизиться натыкались на мое ледяное безразличие. Троллила его, как могла, огрызалась, парировала, но с каждым днем делала это все реже… я привыкала к нему, и мне реально было с ним интересно! Да и чего бы я его троллила, если он теперь вел себя со мной, как самый обычный парень, без хамоватого надрыва, без эскапад, ничего себе не позволял, защищал меня от нападок других мажоров школы. Но таким он был только со мной. По-прежнему держал статус короля всея лицея, все его по-прежнему боялись и слушались.