Фарафа извлек из одного из шкафов чашки и ложки, банки с вареньем, термос с чаем, консервированный хлеб и тушонку.

– Это у нас вроде красного уголка, а в другой комнате канцелярия. Мы здесь часто собираемся – нас всего двенадцать человек, не считая Петра Сергеевича. Было… – Фарафа кашлянул, прочищая горло, потом просто так произнес: – А теперь на базе четыре трупа…

– Как четыре? – онемели прилетевшие.

– Да, – опустив взгляд, выдавил начальник базы. – Четыре и полный кавардак.

Он бессильно опустился на стул.

Александра не смогла сидеть – она вскочила, сжала и разжала кулаки – четыре убийства! Яснее ясного – ее версия правильная: бандиты или диверсанты где-то рядом и вот-вот захватят базу!

– Как? Что? Объясните! – потребовал Купчик.

– Надо идти смотреть, – вырвалось у Александры. – Не чай пить…

– Через час рассвет, все и увидите. А пока темно. У нас здесь с электричеством проблемы, – отозвался Фарафа.

– У вас со всем здесь проблемы! – почти прокричала Александра, сатанея, но смогла унять себя: «Тише, Саша, тише… Сбавь обороты…»

Дверь открылась – вошли пилоты.

– Давайте, Илья Ильич, Паша, наливайте себе чай и пойдете отдыхать, – сказал Вепрев пилотам.

Вернулись заместитель начальника базы полковник Синицын и великан Гущин. Следом вошел завхоз.

– Капитан Бабкин, – представился он. Тридцатилетний невзрачный мужчина, немного полноватый, но с хилыми руками. Он сразу сел за стол и, по-хозяйски откупорив трехлитровый термос, стал разливать чай в пустую посуду.

Наступила тягостная тишина. Перед Александрой легла пухлая папка с личными делами офицеров базы.

– Наши самодоносы, – пошутил Синицын.

Александра автоматически развязала тесемки папки, открыла – личные листки с фотографиями, служебные характеристики, автобиографии. Официальная, бюрократическая галиматья, оставшаяся в армии еще с советских времен… Четыре убийства. Надо срочно начинать работать. Каждая потерянная минута грозит еще живым обитателям базы и существованию оборонного объекта.

Видя растерянный взгляд Александры, упертый в папку, Фарафа сказал:

– Вы, конечно, переговорите со всеми сотрудниками базы… После начала этого кошмара у нас здесь тяжелый психологический климат – служба брошена, все здесь, на базе. Оружия ни у кого нет – я запер его в ящике, а ключ у меня. Но все преступления совершены холодным оружием – здесь не стреляли.

– Федор Осипович, давайте переговорим с вами отдельно, – попросил Ваня Купчик. – Пусть офицеры пьют чай, а вы нам все объясните с самого начала. Идет?

– Конечно. – Фарафа встал. – Пойдемте в соседнюю комнату. Берите личные дела. Пойдемте…

В канцелярии размещались, помимо железной печи, письменный стол, несгораемый шкаф, застеленная серым армейским одеялом железная кровать, стулья. Фарафа сел за стол. Александра и Ваня Купчик уселись на стулья перед начальником базы. Петя стоя примостился у двери.

– Вы слышали о пропаже в этих местах вертолета с золотом? – спросила Александра.

– Слышали. Сообщили из центра, когда была связь. Упал где-то рядом – это точно, – отозвался Фарафа.

– Вы говорите об этом так спокойно.

– А что волноваться? У меня здесь вот волнений сверх головы. Туда выбросят спасателей. А здесь вы. Спасайте нас.

– Спасем, – заверил Загин.

– Тогда по порядку, – вздохнул Фарафа. – Я вам представлю своих подчиненных и расскажу, что знаю.

Он взял у Александры папку с личными делами офицеров, вытащил прозрачный пластиковый файл с подборкой документов, громко вздохнул – переживал он больше всех, ибо разжалования и уголовного преследования за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей ему было уже не избежать. Он это понимал и считал своей личной трагедией ЧП на вверенном ему объекте. Недобрая ухмылка судьбы. Оскал тьмы.