Первые ряды колонны уже спустились в низину и скрылись в тумане. Ройс перехватил древко копья, поправил сползающий щит.

Из леса тянуло холодом и пахло сырью.

Злобная мошкара тут же облепила лицо и шею, тонкие ветки цеплялись за одежду и доспех. Колонна, по три лангера вряд, двигалась по узкой тропке, особенно тяжело приходилось тем, кто шагал впереди. Ройсу и Харбу повезло, они шли в самом хвосте строя. Харб, по-прежнему, что-то бубнил, Ройс то и дело поправлял щит. От кислого пота слезились глаза, Ройс на мгновение зажмурился и почувствовал, что что-то изменилось. Он и сам не понял, что произошло, но это что-то заставило мышцы напрячься. Ройс открыл глаза. Лишь глянув на шагавшего справа Харба юноша сразу всё понял. Понял, что изменилось. Харб больше не ворчал. Озирался по сторонам, вертел головой.

– Ты слышишь? – прошипел старый воин сквозь зубы.

– Что? То, что ты перестал бубнить?

– Птиц, дурень. Ты слышишь птиц?

– Ты снова о воронах?

– Причём тут вороны? Я говорю, про лесных птиц.

Ройс в очередной раз напряг слух. Птиц не было слышно.

– Хочешь сказать, что их спугнули апасхи?

– Теперь я в этом почти уверен, – Харб перевёл щит из-за спины и прикрылся им. Несколько лангеров, услышавших его слова, сделали тоже. – В лесу определённо кто-то есть, приготовьтесь, сопляки, показать ваши острые зубы, если они, конечно, ещё не стёрлись.

Ройс тоже поспешил перехватить щит, впереди раздались крики. По цепочке прозвучали команды: «Стой! Перестроиться! Сомкнуть щиты!».

Выполнить команду успели не все. Глухой и мерзкий, словно змеиное шипенье, свист нарушил тишину. Те стрелы, которые ударялись о щиты, издавали лязг, но этот лязг чередовался с более страшными глухими шлепками. Эти звуки сопровождались криками боли. Ройс ощутил, что щит в его руке резко потяжелел. Пять, а может быть и шесть, стрел уже торчали в нём словно иголки в подушечке швеи. Королевские лангеры падали, как скошенные колосья. Корчась в грязи, кто-то просил о помощи, кто-то просто орал, были и такие, которые ревели как дети.

Нечеловеческий вой сотен глоток резанул слух, словно клинок из лучшей лессвирской стали, заставил до боли стиснуть зубы. Несмотря на молодость Ройс уже не раз слышал боевой клич апасхов. Сотни размалёванных обезображенных яростью лиц, лишь отдалённо напоминавших человеческие, появились среди листвы.

С полдюжины товарищей Ройса уже корчились в грязи. В рядах королевских лангеров образовались бреши. Апасхи бросились в атаку, размахивая топорами и копьями. Когда толпа нападавших врезалась в поредевший строй, он тут же распался. Приказы командиров заглушили новые вопли, пронзительные и протяжные.

Ройс выставил вперёд остриё копья, отступил чуть назад, приподнял щит и ударил снизу без замаха. Этому приёму его научил Харб. Ройс долго оттачивал эту технику, и как оказалось не зря. Первый противник дёрнулся, выронил топор и ухватился за древко копья, которое пронзило его насквозь. Ройс сшибся с поверженным врагом и оттолкнул его щитом. Апасх отлетел, но копья не выпустил, потянув юношу за собой. Ройс замешкался, и это чуть не стоило ему жизни. Другой нападавший огромной секирой едва не снёс Ройсу пол головы. Лишь в последнее мгновение молодой лангер успел уклониться и отскочить. Это движение стоило ему копья. Сталь лишь коснулась волос. Выхватить меч Ройс не успел, в руках остался только щит. Сразу двое разрисованных апасхов принялись тыкать лангера длинными копьями. Эта парочка знала своё дело. Когда один бил в голову или в грудь, второй колол в пах и в ноги. «Ещё немного и мне конец, – рассуждал юноша, уклоняясь от очередного выпада, – если не удастся выхватить меч, они проткнут меня, словно свинью».