Полтора года времени – и первая ступень была пройдена. Я чувствовала такую гордость за себя! У меня полностью обновилось мировоззрение. Основное открытие после первой ступени обучения было в том, что работать в группе для меня невероятно сложно. По своей натуре я спасатель. Где нужно и не нужно, где просили и где не просили. Сама по себе группа – это маленькая жизнь. Но моя сущность проявлялась везде и всюду, я постоянно лезла со своими советами. Не раз мне приходилось слышать в свой адрес: «Тебя кто просит, Татьяна?» Часто я впрягалась за всю группу, брала за них ответственность. К примеру, нужно сделать представление команды. Я сразу включала режим «активность» и брала решение задачи на себя. Говорила командным тоном: «Так, слушаем все меня!». На что несколько человек сказали: «А почему мы должны слушать тебя? Может это ты будешь слушать нас?»

Честно говоря, меня это обижало, я же для всех хотела как лучше и искренне не понимала, почему окружающие так негативно реагируют. Именно во время обучения я все это осознала и потом прорабатывала в терапии. Ведь хотелось с этим разобраться и научиться поступать как-то иначе. Да, я знаю, мне очень сложно долго сидеть и молчать, ждать когда кто-то возьмет дело в свои руки, и всю инициативу я брала на себя, якобы «спасала» их. Быстро выскочить вперед и прервать неловкое молчание – это для меня казалось спасением. А оказывается, люди молчали не потому, что не знали, что сказать. А потому что прислушивались к себе, к своим чувствам и ощущениям. А я как тот герой кинофильма «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика»:

– Песчаный карьер!

– Я!

– Цементный завод!

– Я!

– Ликероводочный завод!

– Я!

– Мясокомбинат

– Я!…

Тогда я не осознавала, что это нехорошо, но со временем научилась слышать себя, не забывать о своих чувствах и желаниях. Могу поговорить с собой: «Хочу ли я сейчас говорить? Или хочу посидеть и прислушаться к себе?» Я научилась действовать во благо себе, а не другим. В основном все мои действия шли из позиции «надо». Потребовалось несколько лет, чтобы научиться другому. Да что говорить, я и сейчас, по сей день продолжаю работу над этим.

Обучение в гештальте продолжалось пять лет. И все те, кто был от начала и до конца, стали родными и близкими людьми друг другу. Настолько близкими, что могли открыто в лицо сказать: «Слушай, твои слова сейчас вызывают у меня чувство злости!» Я никогда в жизни раньше не говорила такого вслух. Обычно только про себя, максимум – жаловалась подруге или сестре. А когда говоришь об этом открыто, именно тому человеку, на которого направлена эта эмоция, и вы остаетесь друзьями, получаешь такое удовольствие и легкость в общении, словами не передать. Мы легко могли подойти друг к другу и сказать: «Я вижу, ты на меня злишься. Давай присядем и поговорим об этом. У меня нет понимания, чем я могла тебя обидеть». Такие же моменты часто происходят и в семье. Недосказанность, недопонимание, сдерживание эмоций. Когда я научилась делать это в группе, открыто разговаривать, это перешло и в семью. Я легко могла проговорить свои переживания с мужем, детьми, коллегами. Для меня все, что происходило на учебе в гештальт-институте, стало бесценным опытом.

Однажды мой психолог спросила: «Что для тебя психология?» Я сразу ответила, что для меня психология как спасательный круг в океане. С ним я точно не утону. «А без круга можешь?» На тот момент прошло уже пять лет терапии, и я ответила: «Да, могу!» – «Так может пора передать твой круг кому-то ещё?» Этот диалог меня очень тронул. Я заплакала и поняла, что в океане жизни я уже умею плавать и даже готова отдать свой «круг» другим людям.