Это что, та самая комната, как в саунах? Прямо в ТОЦ “Журавли” на двадцать шестом этаже? Удобненько…

 —  Я, кажется, дал номер, по которому решать все вопросы, и в гости не приглашал,  —  ме-едленно, тягуче произнёс Лев, и я зажмурилась, будто имею дело с настоящим хищником.

Он будто нюхал воздух у моего лица, капая слюной и облизываясь с голодухи, так мне казалось. 

В голове смешались кони, люди. Если расставлять всё по полочкам, то я как бы… помнила, что там было той ночью, хоть и смутно. И помнила, что совсем против не была, а вот теперь оказалось, что из-за этого злиться крайне непросто. 

Это как представлять себе, что при встрече с президентом всё ему в лицо выскажешь, и он такой: “Маё увожение!”, а на деле проблеять: “Здрасьте…”

 —  Ситуация… изменилась,  —  голос оказался таким тихим, что… хоть стреляйся. 

 —  Это как?  —  Лев сделал крошечный шажок назад, а потом снова качнулся вперёд и перехватил меня поудобнее. 

Всё-таки мягкие стены  —  это прекрасно, никаких тебе синяков от свидания с миленьким. 

 —  Если вы…  —  в горле пересохло и пришлось сглотнуть.  —  Если вы меня отпустите…  —  снова пересохло.  —  Я объясню. 

 Лев сощурился.

 —  Что объяснишь?  —  брови Льва были нахмурены, и по складке между ними, я пыталась понять, насколько он неприятный человек, а насколько просто зол. 

Лицо господин Дефлоратор, имел крайне приятное. Такие бывают у людей, про которых потом говоришь: “Хороший человек! Ни дать ни взять!” 

Таких любят дети, старики, женщины от трёх до ста трёх. И, наеврное, в таких легко было бы влюбляться. Если бы я имела цель совершить сие преступление против природы.

 —  Давай я начну первым, чтобы сразу решить для себя некоторые вопросы, окей?  —  немного ядовито, но очень спокойно, как будто после “пары вопросов” меня потащат-таки на гильотину без шансов на обжалование.  —  Тебе есть восемнадцать?

 —  Есть… я…

 —  Год рождения, не задумываясь!

 —  … второй…

 —  Твою ж… а я всё ещё считаю тачку второго года новой,  —  эта ремарка мне показалась настолько смешной, что я не удержалась и хихикнула. 

Этот Лев, где-то глубоко внутри, был… смешным? Или милым. Ну вот не таким, каким хотел казаться, это точно.

 —  Ты пришла предъявлять за насилие?

 —  М-м,  —  я покачала головой, опровергая. 

И мысли такой не было, это правда. 

 —  Ты какая-то безумная фанатичка, мечтающая отдаться в первый раз кому-то…

 —  Нет!  —  сразу отрезала я.  —  Это вы пришли…

 —  Стоп! Я ещё с тобой не закончил,  —  он сжал плечи чуть сильнее, и я ойкнула, потому что пальцы вдруг показались слишком лихорадочно-горячими.  —  Тебя подослал Ростов? Студентка с актёрского?

 —  Нет, я учусь…

 —  ...не интересно где. Тебя кто-то послал?

 —  Не-ет! Да что ж такое!  —  и вот тут я набралась смелости, не прошло и года.

Ну, мои моральные силы прямо как тормознутая батарея айфона, пока дождёшься включения, перехочешь звонить нафиг!

Я дёрнулась, и Лев невольно отскочил, сделав пару шагов назад. Оторвалась от “мягкой двери” и пошла на него, чтобы дрожал и боялся. Под ногами оказался ковёр (мы что, в изоляторе для тех, кому рабочий день не мил?)

 —  Не знаю, всё ли вы “уточнили”, но у меня тут дела поважнее! И никаких юристов задействовать я не намерена! Вы  —  господин Дефлоратор…

  —  … кто?

 —  … Дед Пихто!  —  я аж осеклась, все эти словечки папиного авторства (не уверена, что папиного, но выучила именно от него) вылетали на раз, без предварительного запроса.  —  Вы, господин дефлоратор  —  безалаберный, безответственный мудак! И даже не спорьте со мной!

Я вытащила из кармана длинную ленту презервативов, на которую извела все бонусы, какие были, и замахнулась, а Лев молниеносно перехватил руку.