Я вскинула брови в удивлении.

У него? Дело? Ко мне?

— На этих выходных мои родители устраивают семейный ужин. И так уж получилось, что они думают, будто у меня есть девушка. Ты будешь этой девушкой.

— С чего ты решил, что я соглашусь?

— Тебе нужны ключи.

— Это грязный шантаж! — зло выплюнула.

— Именно, — усмехнулся парень. — Давай же, соглашайся. Клянусь, я буду хорошим мальчиком.

Недоверчиво на него зыркнула. Ага, как же! Хорошим мальчиком он будет. Вон, как гаденько ухмыляется.

Я бы, конечно, могла пойти к родителям, но, вспомнив тот скандал с которым ушла… Нет, не вариант. Они всегда говорили, что я недостаточно самостоятельная. Поэтому прийти со словами «я потеряла ключи» будет крайне глупо и нелепо. Тетя в Америке, поэтому этот вариант тоже отметается. Да и вряд ли у нее есть есть запасные.

Выбор очевиден, и он отнюдь не в мою пользу.

— Хорошо.

— Отлично, — улыбнулся этот гаденыш, достал из кармана ключи и протянул мне. — Скрепим сделку поцелуем? — пошевелил он бровями.

Фыркнув, я выхватила из его рук ключи.

— Подавишься, — напоследок бросила, а затем ушла.

Я только что подписала сделку с дьяволом. Должно быть, я не в своем уме раз согласилась ехать с этим идиотом к его родителям изображать его девушку. Остается лишь надеяться, что это будет завершающая нота в нашей истории, которой, к слову, нет.

4. Глава 4

Что может быть хуже чувства собственной бездарности? Я в который раз за сегодня попыталась вытянуть ноту, как вдруг мой наставник хлопнул по столу, прекращая терзать мои голосовые связки, а вместе с тем и его барабанные перепонки.

— Это не годится, — разочарованно покачал головой Владимир Николаевич.

К слову, истинный эстет и весьма толерантный человек, которого я сегодня своим пением (если, конечно, те звуки, которые я издавала можно им назвать) заставила прийти в ужас.

Похоже, сегодня на его голове прибавилось седых волос. Владимиру Николаевичу едва ли перевалило за сорок. Человеком он был добродушным, но на голову себе садиться не позволял. Будь он моложе, и не знай его с детства, я бы на него запала. Впрочем, поклонниц у Владимира Николаевича хватало и среди женщин его возраста.

— Простите, — расстроенным голосом произнесла, вставая из-за пианино.

— Не понимаю, — нахмурился он, — все же хорошо было в понедельник. Что сегодня не так?

Его голос звучал искренне расстроенным, отчего мне стало не по себе. Все сегодня валилось из рук. В голове была полная каша. Мне хотелось просто уткнуться головой в подушку и кричать до тех пор, пока не пропадёт голос или же не иссякнут силы.

— Я… Я… — заикаясь промямлила, пристыженно утыкаясь глазами в пол.

— Ох, — вздохнул мужчина, а затем махнул на меня рукой, — иди. Сегодня с этого толку не будет.

Я потопталась несколько секунд на месте в надежде, что преподаватель передумает, но он развернулся ко мне спиной и начал перебирать бумаги на столе, тем самым давая понять, что разговор окончен.

— До свидания, — выдавила охрипшим голосом, и, взяв свой рюкзак, пошла на выход.

— Яна! — окликнул меня у самого порога Владимир Николаевич, — разберись в себе. Не забивай дурным голову. У тебя конкурс на носу.

Поджав губы, я кивнула, а после, закрыв дверь, скрылась из его поля зрения.

С того рокового понедельника я была сама не своя. Какое-то тревожное чувство не давало мне покоя. Сотни раз в своей голове я прокручивала сцену в университете и не могла поверить, что оказалась настолько глупа, что повелась на провокацию шалопая. Знала ведь, что согласилась добровольно отправиться в обитель зла. Даже тот факт, что там будут его родители никоим образом меня не успокаивал. Скорее нервировал. Нам придется держаться за руки, улыбаться и строить из себя влюбленных.