Ставя чайник напротив женщины, она бросила взгляд на Тима. Он склонился над книгой и, читая, делал пометки. Может быть, его интерес к ней был ребячеством. Может, он просто дружелюбный парень. В любом случае у них, вероятно, нет ничего общего. Ей едва исполнилось шестнадцать лет, а ему было двадцать два. Она всего четыре месяца назад окончила среднюю школу, тогда как он был на первом курсе магистратуры. И главным для него была социальная помощь, тогда как она контактировала с социальными работниками только в качестве человека, пользовавшегося их услугами. Это было равносильно тому, как увлечься рок-звездой.

Но когда Кики наконец принесла ему блюдо с беконом, яйцами и гритс[2], он отложил ручку, сложил руки перед собой и сказал:

– Думаю, пришло время нам куда-нибудь сходить. Как ты думаешь?

– Конечно, – ответила она, словно в приглашении не было ничего особенного. Ее так и разрывало изнутри.

Ей не терпелось рассказать об этом Ронни.

– Мисс? – Темнокожая женщина за соседним столиком махнула ей рукой.

– Извини, – сказала Кики Тиму, делая два шага влево. – Вы готовы расплатиться? – Она вытащила блокнот.

– Я знаю, мы обязаны платить через кассу, – женщина посмотрела на ее именной жетон, – мисс Кики. Но я надеюсь, что мы сможем заплатить вам. Нам так намного проще.

– О, разумеется. – Кики сложила в уме цифры и записала сумму. – Пять семьдесят пять, – сказала она.

Женщина стала рыться скрюченными пальцами в сумочке из лакированной кожи. Потускневшее от времени золотое обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки навечно впилось в опухший, узловатый сустав.

– Простите, мисс, – сказала она, вручая Кики десятидолларовую купюру. – Я теперь такая нерасторопная.

– Спасибо, все в порядке, – проговорила Кики. – Я сейчас принес вам сдачу.

Когда она вернулась, пара стояла у столика. Женщина поблагодарила ее, а потом медленно повела мужа по проходу к двери.

Она минуту наблюдала за ними, а затем посмотрела на Тима. Он уютно устроился в углу с чашкой кофе в руке и не спускал с Кики глаз. Она принялась вытирать столик, за которым сидела пара, сложила стопкой тарелки, одна на другую.

– Итак, на чем мы остановились? – задала она вопрос.

– Как насчет кино? – спросил Тим.

– Конечно, – ответила Кики, но ее глаза смотрели туда, где сидела старуха. На синей виниловой обивке лежали две смятые десятидолларовые купюры.

– Ой! – Она схватила деньги и посмотрела в окно, пытаясь отыскать пару, но за толпой студентов на тротуаре ничего не было видно. – Я сейчас вернусь, – сказала она. Она выбежала из кофейни и через пять минут нашла пару, сидевшую на скамейке на автобусной остановке.

Она села рядом с женщиной.

– Вы выронили это за столиком, – сказала Кики, вкладывая деньги старушке в ладонь.

– Ох, ну надо же! – Женщина чуть не задохнулась. – Благослови тебя Бог, детка. – Взяв деньги, она схватила Кики за руку. – Подождите, мисс Кики, – сказала она, хватаясь за сумочку. – Позвольте мне отблагодарить вас за честность.

– О нет, – сказала Кики. – Не стоит беспокоиться.

Женщина колебалась, а потом протянула руку и слегка дотронулась до ее длинных волос.

– Бог наверняка знал, что делал, когда одарил вас волосами, которые сгодятся и для ангела, – сказала она.

Кики, запыхавшись, вернулась в кофейню и принялась собирать на поднос оставленные парой тарелки.

– Что там было? – спросил Тим.

– Должно быть, две десятидолларовые купюры выпали из ее сумочки, когда она доставала деньги, чтобы расплатиться, – ответила Кики.

Тим постучал ручкой по подбородку.

– То есть, позволь мне быть с тобой откровенным, – сказал он, – тебе нужны деньги, и двадцать долларов падают прямо тебе в руки, а ты возвращаешь их.