– Летать, так летать.

Кристиан посмотрел на них по очереди. Он тогда еще практически не разговаривал, говорил только короткие фразы на разных языках, будто стеснялся, что скажет непонятно, поэтому чаще объяснялся жестами. Как и сейчас, просто протянул руки к отцу и Даниэль, поняв сына, поднял его высоко над собой:

– Польетим на самольёте!

Ей безумно нравилось, как Даниэль растягивал слоги при произношении, как он забавно складывал губы в трубочку, как его голос смеялся при этом. Ей нравилось, как их ребенок чувствует себя с отцом, Кристиан зачарованно распахивал глаза, а потом начинал жмуриться от удовольствия. Даша засмеялась и пошла к входной двери. Она любила своего мужа полностью, каждую деталь в нем, весь он вызывал у неё восторг и радость. Её любовь к нему была как нечто само собой разумеющееся, как дышать. Из его музыки она черпала энергию, и, всё равно, плохие или хорошие ситуации происходили в их жизни – благодаря ему музыка всегда была в её сердце. Она знала, что бы ни произошло, эту музыку из её сердца никто не сможет забрать.

С улыбкой, которая не хотела уходить с лица, она вышла из подъезда и каждые несколько секунд оглядывалась на своих мужчин. Кристиан хохотал на руках отца всю дорогу до машины, выкрикивал какие-то слова на немецком, а когда оказался в детском кресле, вдруг притих. Он опустил глаза на дудочку в руках и тяжело вздохнул. Даша с Даниэлем переглянулись, улыбнулись и не стали придавать этому большого значения. Практически сразу, как только тронулась машина, Даниэлю начали звонить. Он весело подмигнул Даше, кончиками пальцев дотронулся до руки сына и тут же увлекся разговором. Он разговаривал на немецком языке, и Даша поняла, что может спокойно достать ноутбук и начать работу над книгой. До аэропорта доехали незаметно, Даниэль отстегнул Кристиана, хотел взять на руки, но тот сказал:

– Я самь.

Важно выпрыгнул из машины и, взяв Дашу за палец, широкими шагами пошел к входу. Даниэль тихонько рассмеялся и пошел следом.

Кристиан загадочно молчал, крепко ухватился за Дашин палец при регистрации на рейс, любопытно завертел головой на таможенном контроле, забрался к ней на руки на паспортном контроле, а зайдя в зал ожидания, неожиданно попросился пойти ножками. Ножками он дошел до окна, прижался лбом к стеклу – внимательно рассмотрел самолеты, машины-трапы. Долго и внимательно провожал взглядом один из влетавших самолетов. К Даниэлю в это время подошли несколько молодых людей, попросили автограф, сделали с ним совместное селфи, стали задавать какие-то вопросы на английском. Из своего словарного запаса иностранного языка Даша поняла, что разговор идет о предстоящем концерте, о прошедшей свадьбе. Даниэль засмеялся над чем-то, обернулся на Дашу, указал на нее рукой, парни радостно ей помахали, она махнула рукой в ответ. Где-то в сумочке завибрировал телефон, Даша стала его искать, звонила Дороти, мама Даниэля.

– Привет, моя доченька, как вы?

– Здравствуйте, мама! – Даша уже давно стала называть её мамой, хотя в Европе это было не принято, но Дороти была абсолютно счастлива этим сближением, поэтому и сама быстро стала называть и считать её дочерью. – Все отлично, как вы долетели?

– Мы прекрасно! Мне так хорошо в России, что мне становится жаль, что вы так редко там бываете, я бы хотела к вам прилетать. Конечно, часто это не получится, но сама атмосфера твоего родного города, она так очаровательна! Я даже смею предположить, что это сам город сделал тебя такой! – Дороти остановилась, подбирая слова. – Ты же понимаешь о чем я? Ты слишком наполнена сутью и радостью жизни. Но, возможно, это наоборот. С тобой, мне кажется, этот город светел и пронизан солнцем.