Коломна повернулся и, раздражённо откидывая полы светло-серой атласной ферязи, стал быстро подниматься по лестнице. Колобок семенил сбоку.

– Я тебя зачем посылал, сыч ты печёный?! – свирепо обернулся на ходу Коломна. – Колю, Колю проверить! А ты мне кого привёл?!

– Дак нету Коли! – виновато заморгал Колобок.

– Опять запил?

– Филька сказал – влюбился. В Вику., в русалку ту… помните? Ну и махнул с ней на Подветренные острова.

– Как она вообще оказалась в наших краях?! – разорялся Коломна, шагая по коридорам дворца и отшвыривая двери одну за другой. – Ей же запрещено появляться здесь. Тем более в Истоке. Ну, Коля! Ну, попадись только мне в руки! Шкуру живьём спущу! А русалку ту в молоке сварю!

Коломна схватился за ручку очередной двери, остоялся, повернулся к Колобку.

– Ну, так и кто это? – тихо спросил он.

– Говорит: послан, – так же тихо ответил Колобок, прикладывая правую ладонь тыльной стороной к левому углу рта. – Оттуда… Кощеем…

Коломна привалился спиной к стене, вытащил платок, вытер вспотевший лоб. Конечно, этого следовало ожидать. Но что теперь делать, он не представлял. И тем более не мог представить, что решит царица.

Костя не успел понять, как он переместился с причала в кабинет царицы на верхнем этаже башни. Он не успел приготовиться, не успел даже что-то почувствовать, и вот уже стоит посреди просторного, светлого, отделанного розовым мрамором кабинета лицом к окнам и раскрытой балконной двери, в которую входила Марья Моревна.

Костя читал, что царица моложе своего брата на семь лет, и, значит, сейчас ей должно быть лет тридцати восьми или около того. Но выглядела она явно моложе и свежее. Безупречный цвет лица оттенялся тёмно-каштановыми чуть вьющимися волосами, едва доходящими до плеч и схваченными золотой диадемой с плоской фигурной коронкой на лбу. Коронка образовывалась анаграммой из двух искусно переплетённых заглавных «М», составлявших, как знал Костя, инициалы царицы.

Стройный тугой стан царицы подчёркивало узкое тёмно-синее платье с ремешком на поясе и накинутой поверх него лёгкой, отороченной по краям мехом безрукавки, не застегивающейся спереди и с полами до каблуков серых кожаных башмачков.

На правой руке царицы блестел золотой перстень с синим камнем, похожим на сапфир. Тот самый перстень, который Костя встречал на всех картинках всех волшебников. Только они носили подобный перстень с синим камнем Лонгиром.

Костя осознавал, что царица разглядывает его с таким же вниманием и интересом, как и он её, и, может быть, даже с большим. Он-то успел познакомиться с ней заочно, на страницах Книги, а вот она его видит впервые. Надо бы, что ли, представиться, поздороваться, сказать, кто он, откуда и зачем. Но во рту у него внезапно пересохло, он не мог выговорить ни слова и только ждал, что скажет царица.

– Ты не замёрз, мальчик? – неожиданно мягко на фоне подозрительного взгляда спросила царица и, не дожидаясь ответа, повела рукой в сторону камина.

Костя вздрогнул. Огонь в камине вспыхнул сразу и с такой силой, будто горел уже не меньше часа. Языки пламени наклонились в сторону комнаты, и мальчика охватила такая мощная, но не жгучая струя тепла, что одежда на нём высохла за несколько секунд и он действительно перестал стучать зубами, на что даже уже не обращал внимания.

– Ой… спасибо! – благодарно воскликнул Костя, ощупывая сухие штаны, рубашку и куртку. – Спасибо! – повторил он, поднимая глаза на царицу.

– Что ж, будем знакомиться, мальчик, – она слегка кивнула ему. – Как тебя зовут?

– Костя. Костя Благов.

– Откуда ты?

– Марья Моревна, я… – Костя вздохнул, скинул рюкзак, поставил его перед собой.