– Сирин считала иначе, – возразил Муар. – Она думала о будущем.
– Да, думала. Думала о будущем, о семье, обо всех нас. А теперь мы должны подумать о ней. Куан!
Старик нерешительно посмотрел на Ланит, повернулся к Рудане.
– А ты что скажешь?
Она коротко вздохнула.
– Думаю, Ланит права. До Книги нам не добраться. Сирин в темнице, Велизарий мёртв. Большой Лонгир у Бессмертного. И мы не знаем, чего он хочет. Надо хотя бы это выяснить. Хотя бы попробовать.
Куан помолчал, пожевал губами.
– Хорошо. Кто начнёт переговоры?
– Точно не я, – хмыкнул Радуан. – Марья обещала убить меня, если увидит в Волхове. А вот Муара они отпустили, так что ему и солнце в небо.
Хранители повернулись к Муару. Он скривил тонкие бескровные губы.
– Ладно. Раз вы настаиваете… Но дайте мне сначала потолковать с парнишкой. И если уж ничего не получится…
– Нет! – отрезала Ланит. – Ты отправишься сегодня. Сейчас же. Я больше не намерена заставлять страдать мою девочку. У неё тонкая чувствительная душа, она не сможет долго выдержать в Зеркалах этой ведьмы.
Муар поднялся.
– Я, конечно, начну переговоры, – тихо сказал он. – Но какие у меня будут полномочия?
– Выясни, что ему надо, – ответил Куан. – Что он хочет за Сирин и Большой Лонгир? Обсуди условия. Но конечное решение принимаем мы.
– Ну разумеется, – пробормотал Муар.
Он коротко поклонился и вышел из зала.
Глава 8
Переговоры
Марья открыла дверь и отпрянула. Соловей стоял, упираясь руками в косяки и загораживая проход.
– Надо поговорить, – коротко сказал он.
Марье пришлось посторониться. По виду Соловья было понятно, что сегодня от него избавиться не получится и поговорить придётся.
– Ну заходи, – пригласила она.
Приглашать было не надо. Соловей уже ходил по гостиной, осматривая украшенные резьбой стены и чего-то выжидая.
Она поняла.
– Можешь идти, Наташа, – Марья кивнула черноволосой служанке, бросавшей тревожные взгляды то на хозяйку, то на Соловья.
Наташа неуверенно посмотрела на неё, поклонилась и вышла в горницкую.
– Ну говори, – Марья повернулась к Соловью. – Мы одни, никто не помешает.
– Да, если опять не придумаешь чего-нибудь, – буркнул Соловей, продолжая ходить и не глядя на неё. – Сейчас постучит Коломна или Кощей, опять сошлёшься на дела и выставишь меня.
Марья взмахнула рукой, нарочито громко захлопнув дверь и характерным щелчком показав, что заперла на замок. Вторым щелчком она заперла дверь в горницкую.
– Успокоился? Говори, Соловей. Или хочешь сразу, без разговоров?
Она повела рукой и открыла дверь в спальню. В проёме показалась широкая кровать под тёмно-синим бархатным покрывалом.
Соловей растерялся.
– Ты чего? – он бросил взгляд на кровать и тут же отвёл.
– Соловей! – Марья улыбнулась, медленно подошла, взяла за руку. – Ты же за этим пришёл. Взять обещанное. Не ходи вокруг да около, тебе это не идёт.
Она поднесла его пальцы к своей груди, прикоснулась. Соловей резко выдернул руку.
– Ты… ты что творишь?!
– А что? – Марья томно прищурилась, прикусила нижнюю губу.
– Угомонись! – выкрикнул Соловей, встряхивая её за плечи и с трудом удерживаясь, чтобы не дать пощёчину. – Вот тебе это точно не идёт. Ты же не Елена!
– А чего ты хотел? – Марья стёрла улыбку, снова став собой. – Ты же за этим приволокся, нет?!
– Но не так же! – заорал Соловей. – Мы же не в притоне, мать твою, и ты не бл… портовая. Неужели ты такого обо мне мнения?!
Марья яростно смотрела на него секунды три и вдруг заплакала, отвернувшись к окну. Соловей опешил.
– Маш! – он нерешительно подошёл, осторожно погладил по плечу. – Маш, ну прости. Я не хотел орать, просто…
– Нет, ты прав, прав, – бормотала Марья, вытирая уголки глаз платочком. – Я просто извелась со всем этим, сама уже не знаю, что несу.