А едва они поднялись по лестнице следом за дворецким, муж повернулся ко мне.

– Вы ответите за мой испорченный день, милочка. Обещаю, останетесь без работы и надолго запомните фамилию Ровенир!

Он тоже удалился. С деловым видом. Питер и другой лакей (Томми или Рон) потащили наверх его вещи. А я с чувством наградила его нелицеприятным эпитетом. Им матушка за глаза называла всех мужчин, которых считала отъявленными негодяями.

– Козел!

– Не оскорбляй приличных животных, Кирстен.

Я подпрыгнула и выругалась. Причем грязнее, чем раньше. Яростно посмотрела на козу, вышедшую из-за стойки, где мне полагалось работать. Второй раз за сутки она напугала меня почти до инфаркта. Спасибо, что хоть при Ровенирах не появилась. Вряд ли бы они оценили ее говорливость. Как и внешний вид.

Вскоре вернулся дворецкий с розовыми от негодования щеками.

– Настоящий хам этот Ровенир, – пожаловался он.

– Надеюсь, не все будут такими, – я закатила глаза, начиная подозревать, что работка предстоит не столь легкая и приятная, как мне казалось в городе.

– Давайте пока объясню, что тут и как, – проговорил Бернар, с подозрением глянув в сторону лестницы, будто опасался, что оттуда выскочит еще парочка Ровениров. – Завтрак для гостей в девять, обед – в час, ужин – в семь. В десять вечера двери гостиницы запираются на замок, потому что по ночам никакая благодать в лесах и у воды никому не светит. Вы обязаны с восьми утра быть на рабочем месте. В течение дня можете покидать пост, но находиться в пределах досягаемости, чтобы решать любые возникающие вопросы. Комнаты для гостей, пребывающих завтра, горничные сейчас подготовят. Все на втором этаже. Осмотритесь в замке, чтобы ориентироваться. И главное, напоминайте всем гостям, чтобы не ходили к…

– К камням на северной поляне. Да-да, я помню. Что не так с этими камнями?

– Да шут их знает. Я не здешний. А местные боятся камней до жути. Да и господин Майлз велел держаться подальше. Не стоит гневить начальника. Нам всем тут еще минимум год работать. Уволиться-то нельзя. Хорошо иль плохо приходится, неважно. Надо терпеть.

– Почему нельзя? – спросила, открывая книгу регистрации. Из-за внепланового приезда Ровениров, я даже не успела их туда вписать. – Мы же не рабы, Бернар. Если не понравится, всегда можно уволиться и уехать.

Дворецкий приподнял одну бровь.

– А разве ваш договор отличается от остальных, леди Кирстен? Они все должны быть одинаковые. Мы наняты на год. Потом можно либо уволиться, либо продлить договор.

– Но… – попыталась возразить я, вспоминая, что прочла свой не слишком внимательно, но Бернар перебил и  огорошил меня окончательно:

– Договоры магические, моя дорогая. Нарушить их невозможно.

– Нет-нет, этого попросту не может быть! – объявила я и чуть не брякнула, что притягиваю магию магнитом и почувствовала бы, если б мне подсунули магическую бумажку.

На самом деле тут работал немного иной «закон». Когда кто-то магичил рядом со мной, выходили казусы, вроде врезавшихся пирожных, или почти катастрофы, как вчера в поезде. Но если в дело вступали снабженные магией предметы, никаких рикошетов не случалось. И всё же магию я ощущала. Физически. Нет, никакой боли. Иначе я бы просто не смогла носить амулеты. Я просто знала, что магия рядом. Знала и всё.

– Еще как может, – не сдавался дворецкий. – Прочитайте договор внимательно, если не сделали этого раньше, и сами всё увидите.

Этим я и занялась, когда Ровенир соизволил позавтракать и умчался купаться в реке, дарующей благодать. Молодая жена с ним не пошла. Объявила, что устала после дороги и хочет отдохнуть в тишине.