– Стали, но… – чем ближе подходил профессор, тем отчетливее я ощущала мускатный аромат его удушающих духов, и тем быстрее билось мое сердце.

– Показал всей группе, что ты «не кусок дерьма»? – голубые глаза горели пугающим адским пламенем, а голос становился все менее доброжелательным.

Не замечая того, я медленно шагала назад, пока не врезалась спиной в книжный стеллаж. Шлефов видел это, но темпа не сбавлял. И уже вскоре я оказалась буквально зажата меду разоренным мужчиной и книгами. Мозг провалился в желудок, дышать стало сложно, а говорить еще труднее:

– Показали, вот только…

Он вдруг перешел на вкрадчивый шепот, пока прищуренные голубые глаза скользнули по моему лицу:

– Был вежливым, не придирчивым, обходительным? Самому от себя тошно!

Я словно находилась в странном, совершенно нереалистичном сне. Что вообще делал Шлефов? И, главное, зачем? Пытался напугать? Обезоружить наступлением? Вышло это просто прекрасно. Потеряв себя, я открывала и закрывала рот, не силах справиться с подавляющей энергетикой мужчины.

И даже сейчас, прекрасно видя, что победил, он продолжал наседать… Рука профессора поддела прядь моего длинного локона и задумчиво накрутила на палец. Непринужденно и лениво. В этот момент меня словно током ударило! Оттолкнув его руку, я отшагнула в сторону двери и прокричала:

– Только вот это не сработало! И… Вы на самом деле собрались курировать мою научную работу? Или это очередное изощренное издевательство?

Он оскалился, как самое настоящее животное – дикое и опасное. Меня пробрала дрожь, а хриплый бас заставил съёжиться:

– Почему же издевательство, Василькова. Ты ведь именно этого хотела, не правда ли? Стать моей любимой ученицей. Вот, получай желаемое.

И тут я поняла, что влезла в самые настоящие неприятности! Шлефов выглядел, как победитель, а я снова пасла задних. Так не должно было быть.

– Нет, не этого… – вдохнув побольше кислорода, я храбро вскинула подбородок и, наконец, осмелилась смотреть только в его жесткие глаза: – И вообще, вся эта история с тремя желаниями глупая и странная. Я все отменяю.

Лицо Шлефова переменилось. Ноздри начали раздуваться, как у быка на корриде. Сведя брови на переносице, он обманчиво спокойно процедил сквозь стиснутые зубы:

– Отменяешь? И деньги вернешь что ли?

Желая скорее поставить мужчину на место, я быстро достала из сумочки телефон, вошла в приложение банка и собиралась вернуть деньги обратно. Только вот меня ждал неприятный сюрприз: денег больше не было.

– Верну… Только не прямо сейчас, – в растерянности выдавила из себя я, совершенно не понимая, о чем и думать.

Запрокинув голову к потолку, профессор утробно рассмеялся:

– Так я и знал. Все вы девушки одинаковые… Уже потратила на шмотки и тусовки, да? – ответить мне было нечего. Словно в ужасном сне я снова и снова проверяла счет, но он был пуст. Пропали не только деньги Шлефова, но жалкие остатки стипендии. У профессора же словно открылось второе дыхание. С кривой повелительной усмешкой он поставил меня перед фактом:

– Так вот, пока деньги не вернешь, Василькова, будем действовать на моих условиях. Хотела хорошего профессора? Получай, дорогая. И поскорее придумай последнее желание.

Обескураженная и потерянная, я даже не стала припираться и бросилась к выходу:

– До свидания!

– «До свидания»? – услышала я в спину и замерла. – У нас разве сегодня свидание, Василькова. Не припомню.

– С вами на свидание? Да никогда! – с губ сорвался нервный смешок. Именно тогда я увидела, как почернели глаза Шлефова. Было острое чувство, что я сказала что-то не то. Стоило убраться до того, как мужчина решит предпринять что-то нехорошее. – В общем, мне пора…