Был он совершенно растерянный и грустный. Не снимая пальто, которое делало его похожим на английского аристократа начала прошлого века, он прикрыл глаза и попросил:

– Сашик, голубчик, сделай кофе, пока я не умер от болей в голове! Этот туман меня доконает.

Такой вежливо-ласковой формы обращения я уже давно от него не слыхала. Поэтому, чрезвычайно удивленная, отправилась на кухню. Ну и денек сегодня выдался! Не иначе как влияние полной луны.

Вернувшись, я уселась напротив него, скрестив ноги, и поинтересовалась:

– Тебе дозвонились?

– Ага, – медленно, еле ворочая языком, произнес Ларчик.

– И?

– Гордон, – сказал Ларчик, вздохнув. – Гордон, которого убили по пути к нам. Грязная история, Сашка! Спасибо за кофе, я начинаю приходить в себя.

– Что думают менты?

– А они вообще думают? – усмехнулся Лариков. – Нет, я не спорю, там есть несколько человек, которые еще не утратили этой способности. Но дело досталось как раз не им. Ванцову. А этот никогда не обладал способностью к мышлению. Он решил, что убил Гордона какой-то бомж. Собственно, жильцы дома, возле которого найден труп Гордона, показали, что возле мусорных баков вечно крутятся подозрительные личности.

– Крутятся, – кивнула я. – Совершенно шизанутая старенькая леди в кружевной рваной мантилье да еще собака, линялая, как мои джинсы после стирки. Они как-то в мои представления об убийце не укладываются. Старуха просто немощна, а собака не умеет работать оружием.

– Плюс ко всему, откуда у бомжа револьвер? Да еще с глушителем… Понимаешь, Сашка, у меня создалось впечатление, что Ванцов твердо вознамерился отправить это дело в «нераскрываемые». И это, Сашик, меня напрягло.

Он вертел чашку в своих узких ладонях и задумчиво хлопал длинными ресницами.

– Ну ладно. Чего думать об этом? Все равно никто нам этого дела не поручал, оно у милиции, и мы с тобой не имеем права вмешиваться с нашими измышлениями, пока нас об этом не попросят…

– Когда я думаю об этом, чувствую свое бесправие, – обиженно проговорила я. – Кроме того, мне совсем не нравится, что убийство Гордона на сто процентов постараются повесить на несчастного бездомного алкоголика. Или на несчастную старушенцию в такой красивой мантилье. Или вообще на ни в чем не повинную собаку…

– И что ты предлагаешь? – вскинулся Лариков. – Лезть поперек «батьки»? Ты их плохо знаешь, радость моя! Особенно Ванцова! Этот наступит на тебя, сплющит и пойдет дальше!

– Как это – сплющит? – совсем разозлилась я. – Позвольте, но я не люблю, когда меня «плющат»! Я его сама расплющу!

Он долго смотрел на меня, а потом начал хохотать.

– Сашка, ты совсем еще ребенок! Такой славненький, воинственный ребеночек! Ладно, давай забудем о Гордоне. Если здесь появится его жена и попросит нас этим заняться, дело другое. У нас будет право им заниматься. А пока давай думать о других вещах. Ничего, кстати, нового?

– Нового?

Я задумалась. Надо ли говорить о Соне? В конце концов, он же обещал мне самостоятельное дело.

– А ты подтверждаешь, что я сама могу заниматься расследованием? – осторожненько спросила я.

– Смотря каким, – кивнул он. – Если оно не связано с убийством. Если это не сексуальный маньяк. В общем, если твоей жизни ничего не угрожает.

– Скорее всего нет, – честно ответила я. – Кто-то бывает у одной женщины, когда ее нет дома. И оставляет следы своего пребывания на виду. Может быть, он ведет психическую атаку, стремясь ее запугать или свести с ума?

– А может быть, твоя женщина просто с ума сошла сама, – фыркнул Лариков. – Так чего ты хочешь?

– Пока не знаю. Сегодня вечером я буду у нее, чтобы самой посмотреть, где расположена квартира. Прикину, как он туда попадает, и главное, попробую представить, зачем он это делает. Должно же быть что-то, о чем она забыла. Может быть, он ищет какую-то вещь?