– Шекспир, ма шер, не был висельником. Правда, сейчас вовсю муссируются рассуждения о том, был ли он вообще, или наш гений – плод коллективного разума. Хотя лично я склоняюсь к тому, что человечество просто не согласно видеть своих отдельных представителей выше самих себя. Последняя версия относительно бедолаги Вильяма особенно шикарна – будто его создали два голубых «вольных каменщика»…

– Сашенька, – простонал мой босс. – Мне кажется, мы сейчас заняты совсем не Шекспиром!

– Да? – искренне удивилась я. – А чем мы тогда занимаемся?

– Квартирой. Мадам Сони.

– Вспомнила, – хлопнула я себя по лбу. – Если принять во внимание, что рассказать нечто о тайне должна мне «она»…

– Кто? О какой тайне?

– О господи! Соня скрывает страшную тайну! То есть я так думаю, что скрывает ее именно Соня, но может скрывать и Маша, только это вряд ли. Маша не создана для сокрытия страшных тайн…

– Сашка! Я ничего не могу понять! Какая тайна? Что за тайна?

– «Что дело дрянь, нет дыма без огня и здесь следы какой-то страшной тайны», – объяснила я ему со всей возможной доступностью.

– Апсайдаун, – горько покачал он головой. – Если я тебя понимаю, можешь треснуть меня по уху. Откуда этот бред?

– Фи, – сморщила я нос, хватая трубку и набирая номер Сони. – Нельзя же так вот называть шедевр драматургии! «Бред»! Это надо же так сказать! И про что? Про «Гамлета»! Нет, Лариков, тебе все-таки надо хоть немного заняться самообразованием! Нельзя же читать только Роджера Желязны и думать, что единственный принц, когда-либо посещавший нашу грешную Землю, назывался Корвином!

Он засмущался, мой бедный шеф. Трудно ему со мной, сочувственно вздохнула я, слушая длинные гудки. Не каждый выдержит такую интеллектуальную личность рядом!

Можно и закомплексовать…

Гудки. Гудки. Гудки.

Мне стало немного не по себе.

– Похоже, ее нет, – пробормотала я, вешая трубку.

– Позвони попозже, – пожал плечами Лариков.

– А если с ней что-то случилось?

– Тогда съезди, – присоветовал босс.

Но я набрала номер снова. На этот раз трубку взяли. Голос Маши недовольно проговорил:

– Алле?

Господи, у нее даже голос замороженный!

– Добрый день, Маша. Можно попросить к телефону Соню?

– А ее нет. Она пошла попрощаться с Андреем Вениаминовичем.

– С кем? – переспросила я, не веря своим ушам.

– С Андреем Вениаминовичем. Гордоном. Разве вы не знаете, что вчера убили ее друга?

О-о! Вот это тебе выдали фишку, говоря по-лариковски, милая Александрина!

В принципе, я и раньше подозревала Судьбу в умении плести странные, зачастую связанные в один узелок нити. Но уж настолько!

– Что? – встрепенулся Ларчик, мгновенно заинтересовавшись моим целенаправленным – в одну невидимую точку на стене – взором.

– Ну как тебе сказать, – задумчиво сказала я. – Вчера Соня была очень даже не в себе, сказала, что умер ее друг. Как я поняла, с этим другом они были близки. Более чем. А сейчас узнаю имя этого самого друга, и как-то так получается, что я не в силах пойти вам с Ванцовым навстречу.

– Сашка! Ты научишься говорить понятно? Не все же, черт тебя побери, занимались старофранцузской словесностью?

– Все время забываю, прости… Мне все кажется, что уровень интеллекта окружающих соответствует моему, – съязвила я.

Он был слишком заинтригован, чтобы воздать по заслугам за мое хамство.

– Так что там?

– Ничего. Просто сейчас я узнала имя ее друга. Андрей Вениаминович Гордон. И как тебе поворот судьбы, мой милый?

Передо мной встала практически неразрешимая дилемма.

Больше всего на свете мне хотелось отправиться прямо на сеанс прощания с Гордоном и понаблюдать за собравшимися. Теперь я уже на девяносто процентов уверена, что таинственные посещения Сониной квартиры и убийство Гордона связаны между собой. Но точно так же я была убеждена и в том, что на прощании присутствует Ванцов. У него в этом деле кровный интерес, никуда не денешься. Соответственно, я подставлю моих девчонок. Он сразу решит, что я продолжаю совать свой нос в его дела, озвереет, естественно, и пострадают невинные.