В свете фонарей падал снег, вокруг всё белым-бело. Тихо, ни салютов, ни музыки. Город замер в ожидании рассвета, или просто скорбел вместе с людьми. На углу уже лежал какого-то дикого вида пластиковый игрушечный медведь. Без лапы, весь помятый и со свернутой головой. Рядом фуражка, ярко зеленая, будто кто-то следил, чтобы ее не запорошило снегом. А у стенки прислонённая фотография: улыбчивый парень в обнимку с овчаркой, которая держит в зубах за ухо ту самую, ещё новую игрушку. Угол фото перетянут черной лентой.

– Коля Шишкин, командир отделения служебных собак… и мой Гранд, – произнёс прапорщик.

Андрей узнал парня, что днём прощался с псом. Протянул свои гвоздики. Тот молча взял их и положил под фотографией. После чего отошёл в сторону, спрятавшись в тень дома.

Часов в шесть служебная машина развела по домам Полетаевых и Наталью. Бадрам ушёл ещё раньше. А утром из Управления прибыла на усиление группа офицеров. Валере позволили съездить домой, как говорится: «Побриться – помыться, поцеловать жену и назад». Охлестин решил не дёргать водителя, который и так не спал всю ночь, а вызвать такси. Машина приехала очень быстро, словно стояла где-то совсем рядом. Улица была перекрыта, и авто пришлось припарковаться с обратной стороны комендатуры, недалеко от хозяйственного выхода.

– Здравствуйте, Никольская 34, – пограничник сел на переднее сиденье, так как задняя дверь была закрыта.

– Да. Я знаю, – произнёс водитель, с каким-то знакомым акцентом.

Валера посмотрел на собеседника: «Странно, где я его слышал? Недавно совсем». И вспомнил почти сразу. Голос и акцент были как у таксиста, что вёз пограничника позавчера с пьянки в кафе «Жара». Того парня офицер в лицо не запомнил. Вроде тогда он был с бородой, этот – без.

Машина тронулась. Водитель, не отрывая взгляда от дороги, молча протянул Охлестину руку. Между пальцами была зажата желтая рекламка турфирмы… Он взял листок. Вдоль нижней кромки ручкой написан номер телефона и имя «Алёна», которой нужно позвонить, чтобы оформить тур. Валерий посмотрел на таксиста. Тот, также не проронив ни слова, убрал салфетку с консоли перед рычагом коробки передач. В нише подстаканника лежала пачка долларов, перетянутая банковской бумажной лентой. Водитель повернулся к пассажиру и жестом показал на деньги, давая понять, что он может их забрать.

– И Алёне можно не звонить? – прервав немой диалог спросил Валерий, стирая большим пальцем испарину со лба.

– Я ей передам, что всё хорошо. Всё же хорошо? – таксист бросил взгляд на Валеру, – забирайте, если всё в силе. И нам нужно чуть поторопиться в таком случае. До Вашего дома 15 минут ехать, а обсудить придётся немало. Итак?

Валера успел уже и вспотеть, и похолодеть.

– Валерий Олегович, решайтесь быстрее. Совсем нет времени на тягостные раздумья.

Охлестин взял тугую пачку стодолларовых купюр с надписью на банковской бандерольной ленте: «10 000 долларов США».

– Ленту лучше сразу снимите и оставьте здесь. Нелепо будет, если Вы ее где-нибудь потеряете или выкинете не там. Жена ещё увидит, вопросы сразу ненужные возникнут, – машина медленно катилась, перестроившись в крайне правый ряд. Таксист опустил солнцезащитный козырёк на пассажирском месте:

– Отодвиньте чуть назад кресло и снимите головной убор с кокардой. Вас могут увидеть с улицы.

Валера порвал ленту. Купюры были не очень новые и потому не плотно сложены. Положил шапку на колени и в неё сунул деньги, в карман они почему-то «не лезли». Мысли метались в голове, к такому неожиданному повороту он готов не был. Да и вообще не знал, как ему сейчас вести себя.