– Блин, Андрей, ну ты продуман! Вроде успокоилась. Со Светланой первую бутылку вина допивают, – с этими словами Валерий протянул товарищу подложную листовку. – Я, наверное, поседею сегодня. Представляешь, она не задумываясь взяла телефон и позвонила по этому номеру. У меня чуть инфаркт не случился, пока она общалась с кем-то там… договорилась с Алёной завтра в турфирме встретиться и приобрести тур… А мне сказала, готовить бабки на путевку ей в Таиланд.

– Да знаю уже. И что ты?

– А что я? Согласился конечно…

Бадрам истерически захохотал:

– Кадяев действительно мудрый муж, про подарки верная тема. Ладно, не заморачивайся – готовь бабки! – и захохотал ещё сильнее.

Отсмеявшись, пояснил бедняге, что телефон на листовке он своей сестры написал, и соответственно проинструктировал её по поводу возможного звонка. Сейчас важно, что ситуация купирована, а на счёт возможного визита решили думать завтра. На сегодня чета Охлестиных исчерпала лимит уделяемого ей внимания со стороны лучшей в мире контрразведки.

Андрей поспешил к себе в горотдел. Подошёл к шлюзовой двери выхода, как в помещении завыла сирена и по громкоговорителю: «Комендатура17! Тревога!» и опять сирена. Тут же всё вокруг загромыхало от топота бегущих по коридорам пограничников. Бадрам забился в угол, опасаясь быть сбитым или травмированным. Напротив распахнулись две двери оружейной комнаты. В одну забегали военные, а через другую они выскакивали уже с оружием, бронежилетами, снаряжением и каким-то ещё барахлом. Некоторые, явно поднятые с кровати, прибежали в одних брюках с формой и бушлатами в руках. Несколько парней расположились в Баграмовском углу, и одеваясь до конца поглядывали на мельтешение у оружейки.

– Всё, давай! – махнул им дежурный, когда в комнату влетели последние два прапорщика и какой-то офицер. Парни зашли внутрь и появились на выходе с телом и станком АГС-1718. Двое, согнувшись под тяжестью ноши, потащили переваливаясь круглые коробки с гранатами. За ними выполз здоровый детина с пулемётом на плече и двумя коробками на 100 патронов каждая в одной руке. Его второй номер расчёта, с злобным ворчанием: «Сука, кто, блин, не закрыл коробки?!», вышел последний, держа две таковых на 200 патронов и обвешанный выпавшей пулемётной лентой. Дежурный не успел ему помочь поднять с пола волочащуюся сзади часть. Боец так и побежал по коридору на выход, громыхая железом по керамической плитке, словно собака с привязанными к хвосту консервными банками. Дежурный, махнув рукой на растяпу, выпнул ногами из комнаты в коридор несколько автоматных магазинов, пехотную лопатку, пару шлемов и СПШ19 в огромной кобуре. Вынес охапку портативных радиостанций. Трое пограничников, вероятно ожидавших этого финала, собрали растерянное имущество, схватили радиостанции и бегом выскочили во внутренний двор. Сирена замолчала. В наступившей тишине Бадрам расслышал гул двигателей и обрывки команд на улице: «ГРД на бэтр! Огневая группа и хвосты20 – первая машина…».

В оружейку зашёл Охлестин, с дежурным осмотрел пирамиды и стеллажи. Офицер повесил на плечо разгрузку, забросил за спину автомат, накинул на голову шлем:

– Всё забрали вроде. Беги скажи, могут двигать.

Дежурный выбежал во двор и быстро вернулся назад:

– Резерв на плацу построен.

– Давай двоих на усиление часовому, двоих сюда на вход, одного себе в подмогу. Остальных по периметру раскидай. Повара только на кухню верни. Ворота заборонить, шлюз на замок, ставни закрыть. Я в комнате связи буду. И сам экипируйся, лыбишься тут, как вшивый после бани! – Валерий раздал команды, и только выйдя с дежурки увидел Бадрама. – О, Андрей, не успел выйти? Кстати, по приказу, все, кто находится в подразделении, при подаче сигналов тревоги, обязаны действовать по команде начальника в определённых им элементах боевого порядка. Вне зависимости от званий-должностей.