Потом мы играли, разговаривали. Щенки могут быть отличными слушателями.

Уже светало, когда он засуетился и забегал по нашему убежищу.

– Тише, малыш, – пыталась я унять непоседу.

Было с ним что-то не так. Доверившись новому другу, я втянула носом воздух и почуяла запах горелой смерти. Вместе мы нашли источник, пахло из вентиляции. Горим!

Мы горим!

Из механики я хорошо знала, что дирижабли сгорают быстро, и у пассажиров есть только один способ спастись. Покинуть судно, пока не стало слишком поздно.

– Так, малыш, нам нужен парашют. Здесь должен быть запасной парашют. Выглядит, как рюкзак.

Не знаю, на что я надеялась, когда раздавала команды собаке, но в панике можно и не такого наговорить.

К удивлению, щенок быстро нашел искомое и залаял, привлекая внимание. Парашют на вид был стареньким, но теплилась надежда, что функциональность он не потерял.

Нацепив наше средство спасения, я дернула рычаг, открывающий багажный отсек изнутри. Вроде бы всё.

"Собаку возьми", – заревела внезапно проснувшаяся совесть.

А то я не знаю! Неужели она настолько во мне сомневается.

Посадив щенка в свой походный рюкзак, я заторопилась. Рюкзак спереди, парашют сзади. Щенок со мной, как и совесть. Хоть бы поддержала в ответственный момент, карга старая!

"Прыгай на счет три", – проинструктировала совесть, и, честно, я была ей сейчас благодарна.

"Раз", – вот у кого хватает хладнокровия.

"Два", – вот кто не паникует впустую.

– Три-и-и-и!

Прыгнула с закрытыми глазами, прижимая к себе рюкзак. Только когда щенок внутри заверещал, я опомнилась.

Равновесие, держим равновесие!

Кто морская звезда? Кто солнышко? Кто умница? Верно, это всё совесть. Я же все еще барахталась в воздухе с закрытыми глазами.

"Открой глаза, надо расправить парашют", – напомнила совесть.

Дернула колечко, и ощутила резкий толчок. Меня силой рвануло назад, внутренности перевернулись, но неприятные ощущения резко закончились. Мы больше не падали. Мы летели!

Переборов страхи, я открыла один глаз, второй распахнулся сам. Зрелище завораживало. Небо над горизонтом меняло цвета, с красного у кромки земли до розового близ облаков. На миг я ослепла.

Прямо из-под ног выглянуло большое село. Почему село? В своей переводческой практике мне приходилось совершать ошибки в определении городов, сел и деревень. После очередного промаха я пришла домой и наизусть выучила отличительные черты каждого населенного пункта империи. Дабы больше не позориться.

Шпиль местной церкви блестел, как иголка под лампой. Вокруг кольцами расположились деревянные домища. Поразительно, какой огромной территорией владел каждый дом. У нас в Дашкенте каждый квадратный метр был при деле, потому и дома строились многоэтажные, чтобы вместить больше людей. А здесь поле непаханое, и никого это не заботит.

Приземлиться в селе было не суждено. Ветер нес нас дальше, мимо этих непрактично огромных домов, непаханых полей, в самую чащу ближайшего леса.

Управлять парашютом я не умела, да и не пыталась. Экспериментировать на такой высоте даже отец бы не решился. Щенок в рюкзаке замолк. Я тихонько приоткрыла пару сантиметров, чтобы бедняга не задохнулся, и начала искать место для посадки. Точнее присматривать и просчитывать, куда именно упадет парашют.

Встретить в лесу человека в такую рань было явлением маловероятным, но у одного сельчанина сегодня был неудачный день.

Мужчина шел не один, рядом с ним тащила небольшую повозку серая кобылка. Они не спешили, шагали степенно. Если бы они ускорились хоть на пару секунд, столкновения можно было бы избежать, но мужчина, как назло, никуда не торопился.