– Когда и где происходила ваша встреча? – спросил я.

– Я же говорю, за месяц до трагического дня. Мы ужинали в ресторане, затем она сказала, что ей надо собираться в дорогу, и мы расстались. Уже потом, когда это случилось, я поехал к ней на работу. Выяснилось, что ни в какую командировку Катю не посылали, она по собственной инициативе оформила на месяц отпуск, и больше никто ее не видел. Все ее сослуживцы были в страшном недоумении, они тоже ничего не знали.

Демьянов снова потер ладонью лоб. Передо мной сидел убитый горем человек. Даже голос его потерял всю свою индивидуальность, звучал монотонно и глухо. Сочувствуя ему, я подумал, что большего от него добиться невозможно. Задав еще несколько уточняющих вопросов, я с ним распрощался. Возле двери Демьянов обернулся и неуверенно произнес:

– Если для успеха расследования нужны деньги, то я всегда готов. При необходимости могу достать любую сумму.

Я сделал протестующий жест рукой. Сергей Владимирович, смущенно улыбаясь, сказал:

– Да-да, понимаю. Извините. – И добавил: – Про вас говорят, что вы ас в раскрытии любого дела. Очень, очень на вас надеюсь.

Он уже собрался прикрыть за собой дверь, когда я его спросил:

– И все-таки, как могло случиться, что вы не распознали состояние Кати? Неужели не замечали ничего необычного в ее словах, действиях. Хотя утверждаете, что очень тонко ее чувствовали…

Он вздрогнул.

– Я сам не могу понять, – с трудом выдавил он.

…После того, как Демьянов покинул кабинет, я подошел к окну. Машина у него была совсем новая и дорогая, из последних моделей. Сергей Владимирович спокойной походкой, словно это не он еще пару минут назад находился в глубоком отчаянии, подошел к машине, уверенно открыл дверцу, лихо развернулся и умчался.

Людмила Алексеевна Вишнева, которую друзья ласково именовали наша «черри-лю», хотя, наверное, правильнее ее было бы называть «колючим кактусом», по праву считалась самым авторитетным специалистом в области графологии и могла по особенностям почерка не только определить психологическое состояние человека в момент написания текста, но и дать развернутую характеристику его личности.

– Поясни, что тебе конкретно надо? – худая, стремительная, как молния, Людмила загасила окурок в пепельнице и тут же сунула в рот новую сигарету. Я поморщился.

– Когда ты бросишь курить? Сколько помню тебя – вечная сигарета в губах.

– Хорошо, хоть такую запомнил. А то, не кури я, совсем бы забыл, – отпарировала она. Ей палец в рот не клади. – Ты, верно, с ума сошел. Как по трем коротеньким словам я смогу установить, что собой представляет их автор! Для этого нужен текст не менее, чем на половине листа. Да еще контрольные экземпляры. Более 120 признаков почерка надо выявить, чтобы сделать какие-то выводы.

– Погоди, я объясню. Ты мне нужна сейчас даже не столько в качестве специалиста, а скорее – как женщина…

– Ой-ля-ля! Что я слышу, – тут же насмешливо отреагировала Людмила Алексеевна. – У тебя возникли некие сексуальные проблемы?

– Да выслушаешь ты наконец! – взорвался я. – С тобой невозможно разговаривать.

– Все, – она уморительно повела руками. – После того, как ты заинтересовался мной в качестве женщины, я полностью в твоей власти. Говори.

– Девушка, о которой идет речь, покончила жизнь самоубийством. Перед смертью оставила записку. Вот эти самые три слова. Я нашел образцы ее почерка, написанные ранее. Сравни их.

– Ну и? – Людмила сквозь лупу быстро просмотрела переданные ей тексты.

– Понимаешь, перед тем, как решиться на такой чрезвычайный шаг, как самоубийство, человек обязательно пребывает в состоянии крайнего стресса. Тем более, если это женщина с ее подвижной эмоциональной сферой. Я думаю, что ее состояние как-то должно отразиться в почерке. Однако обрати внимание: текст написан бестрепетной рукой, ровно, безукоризненно. Словно его автор, заметь, это молодая девушка, находился в полном душевном равновесии. Не понимаю, как такое могло быть? Вот я и хотел, чтобы ты мне это разъяснила.