Риччио плакал.

– Вам не понравилось? – удивленно спросила женщина. – Вообще-то некоторые мужчины предпочитают это. Мне очень жаль… Здесь есть мазь, которая поможет облегчить боль.

Риччио выбрался из постели и стал собирать свою одежду. На его ягодицах красовалиь алые пятна крови. Дарнли показалось это комичным.

– Вы зло, – обратился он к Дарнли. – Вы пожалеете об этом дне.

– Разве сейчас день? – осклабился Дарнли. – Я думал, ночь еще не кончилась.

Женщина подняла оконную занавеску и выглянула наружу.

– Светает, – сказала она. – День приходит на смену ночи.

Риччио ушел.

Мария собиралась попросить Мэри Битон принести ее меховую накидку с капюшоном, но удержалась от этого. Мелодия песни, которую играл Риччио, была такой нежной, что ей хотелось дослушать до конца. Кроме того, она не торопилась идти в дом эдинбургского торговца, где собиралась пообедать.

Она стояла у окна в своих небольших покоях в Холируде и смотрела на улицу Кэнонгейт, расцвеченную огнями. Они отражались в слое льда, как в зеркале.

«Нужно ходить очень осторожно», – подумала она. Она находилась на пятом месяце беременности, и это начинало сказываться на равновесии при ходьбе.

Песня закончилась. Пора.

– Спасибо, дорогой Риччио, – сказала она, повернувшись к нему.

– У меня есть две другие, которые я сыграю в следующий раз, – с улыбкой отозвался он.

– Подайте мою накидку, – устало попросила Мария.

Мэри Битон достала накидку из гардероба и подала ее своей госпоже.

– Ты должна послать во Францию за тканью для твоего свадебного платья, – укорила ее Мария. – У портных остается мало времени. Помни, ты можешь выбирать что хочешь: это мой подарок.

Девушка улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. Возможно, она все еще переживала из-за своего романа с назойливым английским послом Рэндольфом? Их отношения подошли к концу, когда Марии пришлось изгнать его из страны за содействие мятежу лорда Джеймса. С тех пор за Мэри ухаживал один из ее соотечественников.

– Александр Огилви – это удачный выбор, – сказала королева. «Действительно, – подумала Мария. – Он честный, прямодушный и никогда не предаст меня».

Риччио поднялся вместе с Марией и спустился с ней по широкой лестнице. Когда они удалились, чтобы их не было слышно, он прошептал:

– Огилви не считает, что ему повезло, – он помедлил, но не стал ждать ее вопроса. – Он любит другую – леди Джин Гордон, но к ней посватался более могущественный лорд. Грустно быть молодым и влюбленным, но не иметь возможности бороться за свою любовь.

– Кто посватался к ней? – спросила Мария, спускаясь по лестнице. Подол длинной бархатной юбки волочился по ступеням за ее спиной.

– Лорд Босуэлл. Они должны пожениться в следующем месяце. – Риччио закатил глаза, радуясь тому, что смог удивить королеву. – Там нет никакой любви, сплошной расчет. Очень жаль.

– Босуэлл! Он женится на девушке против ее воли?

– Да. Но это выгодная сделка для ее семьи.

Какой-то момент она гадала, каково чувствовать себя вещью, которую отдают другому человеку против твоей воли. Сопротивляться или подчиниться?

«Босуэлл! Только представить, каково отдаться ему… Он должен быть грубым и требовательным. Он может сокрушить женщину, использовать ее так же, как объезженную лошадь.

Но по крайней мере от него не будет разить спиртным, и он не станет приставать с омерзительными требованиями, порожденными больной фантазией».

Воспоминания о поведении Дарнли были мучительными для нее. В последнее время он словно пребывал в обители распутства и непристойности. Он…

– Моя драгоценная жена, – прервал ее размышления Дарнли. Он стоял у подножия лестницы, одетый в лучшие шелковые штаны и накидку, расшитую самоцветами. Его лицо было таким же красивым, как всегда, а улыбка казалась высеченной из слоновой кости. Но она вздрогнула, когда Дарнли взял ее за руку. Он посмотрел на Риччио, как бы отпуская его взглядом, но итальянец уже отвернулся и отошел в сторону.